- Татьяна? Откуда ты здесь? - удивление в голосе О смешалось с радостью.

- Госпожа Татьяна! - отрезала Таня и кнут в ее руке свистнул, обвившись вокруг талии О. - Ты забыла, рабыня, как должно вести себя в присутствии свободной женщины?

Растерянная О опустилась на колени, а Таня, подогревая себя словами, ходила вокруг нее, пока еще ласково похлопывая кнутовищем по опущенным плечам и склоненной голове.

- Когда-то Озма Великолепная купила у моей семьи мою пожизненную службу. Я проклинала эту службу, свою клятву и тебя. Еще тогда я начала мечтать, как однажды сведу с тобой счеты. А когда попала в Халифаты, то поняла, что даже здесь к рабам относятся милосерднее, чем бешеная сука Озма относилась к своим свободным слугам. Но вот удача - сегодня я купила Озму, как шлюшку на ночь, и у меня большие планы на эту ночь...

Даже при колеблющемся свете свечей я видел, как побледнела О и тело ее заблестело выступившей испариной.

- Сегодня Озма Великолепная будет вопить. вымаливая пощаду - и ее языку придется потрудиться, вылизывая мои ноги, чтобы эту пощаду заслужить... Это будет длинная ночь...

- Лучше убей меня сразу, - уронила О не поднимая головы.

- Убить?! Да ни за что! - Таня наклонилась к бывшей госпоже и язвительно зашипела в самое ухо. - Я желаю тебе долгой-долгой жизни с ослиными ушами и ослиным хвостом! Но сегодняшнюю ночь ты запомнишь на всю эту долгую жизнь. Жаль, твой хозяин запретил тебя калечить. Хотя, он же великий волшебник, ему бы ничего не стоило исцелить тебя... Но, знаешь, это не проблема. Палачи на Юге знают один важный секрет - не надо усиливать боль. Надо усилить способность тела ее чувствовать... И я взяла с собой всё, необходимое для этого... Я могу теперь засечь тебя до беспамятства птичьим пером, но вот беда - перьев то я и не запасла. Придется пользоваться тем, что есть...

С этими словами Таня обвела рукой стены фургона, где кроме стеков, кнутов и плетей висело еще множество других инструментов, выглядевших для Озмы весьма зловеще. К концу этой речи О уже явственно трясло, но все лишь только начиналось.

Знаешь, Рифейну, мужчины, конечно, деспоты и тираны, но чтобы окончательно унизить и растоптать женщину нужна другая женщина. За эту долгую ночь я восхитился мастерством и фантазией Тани. Видимо, она действительно давно мечтала о встрече со своей бывшей нанимательницей.

Да что там, пару интересных решений я даже позаимствовал из этого зрелища...

А утром я предложил госпоже Татьяне отправиться с нами и взял ее на службу. Она отлично справляется с дрессировкой рабынь. А уж то, что она вытворяет с О, вообще загляденье. Каждое публичное наказание О - суровый урок для других рабынь, хотя, не скрою, мне всё ещё доставляет удовольствие указывать этой дряни всю глубину её падения. И не только ей. Были бы у меня ещё рабы из Белых - я создал бы из них отдельный аттракцион, доступный для всех любителей унижать и мучить, со всего Мира. И цену бы брал чисто символическую...

***

- Постой, - наконец догадался Рифейну, - ты хочешь сказать, что Таня - та самая охранница, что я взял вместе с Озмой? Вот так плетения судьбы!

- Да, судьба порой бывает прихотливее любых фантазий! Но сегодня вечером ты полюбуешься на дрессированную Озму, Озму, вымаливающую пощаду и разрешение кончить. Таня оказалась девушкой с богатой фантазией, да и учителя в Халифатах у неё были суровыми - вся спина сплошной рубец. Озма в таниных руках достигает громких восторгов помимо желания. И то, что другие рабыни видят, как послушно она кончает, удесятеряет унижение. О улетает в восторг и от порки и от унижения - и в том и в другом Таня неистощима на придумки. Озму каждый раз ожидают впечатляющие сюрпризы. Представляешь, как-то раз Таня загнула её и сунула под хвост пробку из свежего имбиря, а сама уселась просто пить вино. И когда рабыня не находила уже себе места, дала ей вылизывать ногу промеж пальцев. Стоило О высунуть язык, как её накрыл нежданный восторг, а когда она вернулась в мир под аплодисменты других рабынь, двух шлепков ладонью оказалось достаточно, чтобы она снова затряслась и потеряла себя...

- Озма, текущая и кончающая от унижения на глазах других рабынь? Я уже хочу это видеть!

- Подожди до вечера, Рифейну, - рассудительно сказал Патрум. - О уже сказала Тане о назначенном наказании. Теперь пусть остаток дня трясётся и течёт в предвкушении боли и восторга, пытаясь угадать, что на этот раз для неё придумала Таня...

***

Но планам этим осуществиться было не дано.

В комнату вбежал посыльный с вестью, что на входе в долину появились разъезды с флажками северных кланов. Патрум заторопился на наблюдательную башню, Рифейну напросился с ним.

Поднимаясь на башню, Рифейну все же запыхался. До полного восстановления сил было еще далеко.

С вершины центральной башни замка вид открывался на всю долину. Если напрячь глаза, то можно было разглядеть у самого горизонта тоненькую полоску, теряющуюся в дымке расстояния. Это было море, к которому стремились султанцы, именно там лежал порт Насами-каги, где южане надеялись найти свои корабли.

- Эх, жаль, что зрительная трубка сгинула, - с некоторым огорчением сказал Рифейну. Огорчение было невелико - сам за малым не сгинул, что уж о снаряжении скорбеть...

- В сумке была? - спросил Скульптор. - Тогда может и не сгинула. Я с сумки пыльцу магией убрал, а внутрь не полез. Ты-то жив еще был...

***

Вскоре посыльный вернулся с сумкой в руках.

Нищенская сума Хоити показалась сейчас Рифейну настолько убогой, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы взять ее в руки. Сейчас, когда маска Хоити спала, Рифейну чувствовал себя собой - вождем, командиром, кавалером и Рыцарем Империи. И ему нравилось быть тем, кто он есть.

Сума напомнила ему, как приходилось пресмыкаться под маской убогого слепца - и Рифейну явственно передернуло от отвращения к той жалкой роли, которую он играл несколько месяцев.

Но Патрум заметил эту судорогу отвращения.

- Если тело не хочет брать эту вещь, Рифейну, доверься инстинкту тела. Там была неизвестная темная магия, убийственная магия. Я не понял до конца ее природы и не могу быть уверен, что устранил ее