В принципе даже бесталанный может раскачать дар до высокого ранга. Всё упирается в финансы и усидчивость, а там зелье роста сделает своё дело. Разница заключается в откате боевых рунных цепочек. Мне для готовности к следующей атаке нужно вчетверо меньше времени, а это уже имеет решающее значение.

Можно конечно использовать и карты, причём рангом выше своего, но тут имеются нюансы. Изографами могут быть лишь десятая часть одарённых. Написание карты занимает порядка десяти часов, у одних чуть меньше, у других больше, а для этого ещё и усидчивость не помешает. Расход же их, как показывает практика, весьма скор.

Так что, была у меня возможность относительно быстро выплатить виру. Даже с учётом того, что меня отправили бы в ссылку и я вынужден был бы сдавать свои трофеи по значительно меньшему тарифу. Ну и какой был смысл бегать от закона и скрываться? Проще было очиститься и жить дальше, как честный гражданин. Вот и покорился.

Кто же знал, что княжич умудрился кого-то допечь сильнее чем меня, и тот решил дело не честным поединком, а ударом из-за угла. А может это и вовсе межродовые разборки, где я оказался подходящим козлом отпущения. Вот если бы Беляев сразу сказал, что арестует меня по подозрению в убийстве придурка Мишки, я бы размазал полицейского прямо там, да свалил бы в туман.

Я конечно пока прошёл лишь половину университетского курса, но при этом уже могу неплохо устроиться даже недоучкой. Опять же, кто сказал, что у меня не получится закончить образование где-нибудь в Европе? Да легко! Только плати, и никаких проблем. В смысле, если излишне не высовываться.

Как не костерил себя, как ни старался думать о другом, мысли всё время возвращались к последним словам дознавателя. Ко мне пока не применяли пыток, только задавали вопросы и пытались поймать на противоречиях. Порой даже посещали мысли, что всё обойдётся, следствие разберётся и я отвечу только за то, что совершил. Я ведь сильный одарённый и ценный ресурс. Потом приходило понимание, что выбор между умиротворением княжеских родов и моей жизнью однозначно в пользу первых, и я вновь впадал в уныние. А на последнем допросе дознаватель так и вовсе прямо сказал, что либо я сознаюсь и принимаю быструю смерть на эшафоте, ибо дворян не вешают, либо меня станут допрашивать с пристрастием. Занавес.

Сам я сознаваться ни в чём не собираюсь. А потому жду пытку и хоть какую-то возможность вырваться из этого каземата. Была надежда и на сильный дар, который мог бы значительно быстрее управиться с зельем. Но поили меня регулярно, и следили за тем, чтобы я именно выпил. Угу. Заглядывали в рот и требовали язык показать…

Дверь в камеру открылась и на пороге появился какой-то представительный дядька. За пятьдесят, густые коротко стриженные волосы с сединой на висках, правильные черты лица. Надменный вид указывает на то, что он привык повелевать. Именно повелевать, а не приказывать.

Гость окинул меня оценивающим взглядом, как-то устало вздохнул и опустился на стул, который ему услужливо предоставил сразу удалившийся надзиратель.

— Ртищев Никита Григорьевич, если я не ошибаюсь, — после непродолжительного молчания, наконец произнёс он.

Голос уверенный, властный, но в то же время без гонора и спесивых ноток. Обнадёживающий такой голос, располагающий. И это при том, что я сразу воспринял его враждебно.

— С кем имею честь?

Говорить я старался спокойно, без вызова, заведя руки за спину и сцепив пальцы, чтобы унять дрожь. Хорохориться в моей ситуации глупо и смешно. У гостя будет возможность потешить себя наблюдая как я верещу в пыточной, а иллюзий я не испытываю, так что не стоит скоморошничать ещё и сейчас.

К тому же, я за любой разговор, если без пыток. Как-то не спешу предстать перед заплечных дел мастерами. Страшно? Ещё как! Хотя с другой стороны от этого страха и противно. Ведь совсем недавно и сам пытал, а тут коснулось меня и аж до холодного пота пробрало.

— Князь Зарецкий Платон Игоревич, — к моему удивлению без обиняков представился он, рассматривая меня изучающим взглядом.

— Признаться, куда меньше удивился бы, если меня посетил кто-то из Каменецких. Чем обязан, ваша светлость? — поинтересовался я, обозначив долженствующий поклон.

При этом прислушивался к своему голосу, нет ли в нём дрожи. Вроде нормально. Но это неточно. Со стороны и голос и тембр звучат по иному. Однако вести себя решил максимально вежливо, хотя и без подобострастия. Да я себя уважать перестану, если начну хамить, пыжиться и кривляться, не имея возможности хоть что-то сделать реально.

— Буду говорить начистоту, — вновь окинув меня взглядом, заговорил князь. — Полиции, как и нам, известно, что Михаила Антоновича убили не вы. Но именно вы подходите на роль убийцы лучше всего.

— Вы хотели сказать, на роль козла отпущения, — не сдержался я.

— Пусть так, — не стал спорить князь, и проявил любопытство. — Скажите, а что вы намеревались сделать после того, как узнали о роли княжича в попытках убить вас?

— Нашёл бы причину вызвать его на дуэль и упокоил в честном бою.

— Так уверены, что смогли бы это сделать? — чуть приподнял правую бровь князь.

Вопрос не лишённый смысла, ведь способов окончательно упокоить соперника не так уж и много. Отрубить голову, или разрушить мозг. И то и другое, при том, что законом для поединков определена только шпага, весьма проблематично.

— Я уже дрался с ним и знаю чего он стоил. Причём с использованием усиливающих зелий, — не удержавшись хмыкнул я.

— Он великолепно владел клинком, — покачав головой, не согласился князь.

— Доказательств грязной игры княжича у меня нет, однако я уверен, что таковое имело место. К тому же, опосредованно это подтверждает наём им татей.

— Ясно.

— Ваша светлость, вы ведь навестили меня не для того, чтобы лично сообщить о принятом решении и узнать о моих прежних планах? — решил я, что пришло время перейти к сути.

— Приятно иметь дело с умным молодым человеком, — удовлетворённо кивнул Зарецкий. — Я хочу предложить вам стать моим зятем.

— О к-как! — не сумел я сдержаться от удивлённого восклицания.

— Понимаю, как это выглядит со стороны, но я совершенно серьёзен.

—