Глава 26

В шаге от войны

— Как дела, Тимофей? — спускаясь с крыльца столичной усадьбы, спросил княжич Каменецкий.

При этом он хлопнул и не без удовольствия потёр ладонями. Ему не холодно, «Телогрейка» вполне справляется с морозом. Хорошее же настроение обусловлено окончанием постельного режима. Срок приличествующий после ранения на поединке, миновал и теперь он наконец на ногах.

Вообще-то, пролежать пришлось подольше, батюшка настоял, в назидание на будущее. И никакие увещевания на него не подействовали. И ладно бы Ольге разрешили посещения, так нет, тут дед вздыбился. А Михаил его уважал и старался по пустякам не расстраивать. Подумаешь пролежать в постели чуть дольше. Да ерунда! Но всё же хорошо, что эта необходимость осталась позади.

— Дела, как сажа бела, Михаил Антонович, — ответил верный слуга.

Боец из него не очень, зато верный, аки пёс. Он уже два десятка лет как выполняет самые деликатные поручения старого князя Каменецкого, а с некоторых пор приставлен к княжичу. Сознавая, что Андрей Иванович немолод, Тимофей решил сделать ставку на Михаила, служа ему верой и правдой. Он выполнял его деликатные поручения, при этом умалчивая о том, о чём просил не распространяться его новый господин.

В частности, об охоте на некоего дворянина Ртищева, дед Андрей Иванович ничего не знал. Михаил Антонович уже не в первый раз проворачивал свои интриги в университете, как нарабатывая опыт в этом деле, так и обрастая связями. И Тимофей неизменно ему помогал.

— В этом месте поподробней, — поправляя плащ, враз став серьёзным, потребовал княжич.

В принципе тот, как и шапка ему без надобности, ведь бояться холода не приходится. Но с одной стороны, они придают костюму завершённость, а с другой, защищают от дождя и снегопада. А вот перчаток на руках нет. Одарённые стараются их не носить, если только этого не требуют обстоятельства, как те же балы. С защищёнными руками не получится воспользоваться рунными картами.

— Сиплый опять опростоволосился, — идя справа и чуть позади господина, начал Тимофей. — Ватаги его нет, выжил только один раненый в трактире. Самого его выкрали, как и ещё двоих ватажников. Похоже дело рук Ртищева.

— С чего ты это взял? — уточнил княжич, выходя за кованную ограду двора.

Повернул направо, и двинулся к перекрёстку, подав знак, чтобы слуга не высматривал извозчика, так как желает пройтись пешком. Тимофей отнёсся к этому с пониманием, так как княжич нередко предпочитал пройтись, обсуждая вопросы на ходу. При таком подходе подслушать разговор довольно проблематично.

— Та пропавшая парочка и должна была его убить, но похоже не справилась. На месте где они устроили засаду слышали громкие хлопки. Полагаю Ртищев захватил напавших, и с помощью порталов переправил в укромное место, где и разговорил. Потом отправился в трактир и добрал остальную ватагу.

— Не много ли ты ему приписываешь? — усомнился Михаил.

— Полагаю, что в самый раз. Он конечно молод, но успел повидать уже немало. И не потому ли вы хотели натравить его на Елагина, ваша светлость?

Чёртов выскочка! Едва появился новичок которым в особенности заинтересовалась Аничкова, княжич решил, что от него следует избавиться. И казалось всё складывалось самым наилучшим образом, благодаря Грушину, выпятившемуся со своей спесью. Каменецкому удалось сыграть так, что уличить его в злонамерении было бы просто невозможно.

Михаил не сомневался в своей победе и в том, что окончательно упокоит этого провинциала. Но каково же было его удивление, когда пришло осознание, что перед ним весьма умелый противник. В какой-то момент даже показалось, что тот сам упокоит его навсегда. Но обошлось, правда за это княжичу пришлось заплатить мучительной болью и несколькими днями далёкими от благостных.

Не откладывая дело в долгий ящик Каменецкий решил закрыть вопрос с Ртищевым. Однако, попытка убийства, замаскированная под ограбление, провалилась. Мало того, этот ублюдок захотел сам найти и покарать того, кто осмелился охотиться на него.

Михаил решил воспользоваться этим и ослабить позиции княжны Аничковой, устранив её жениха. Ни к чему усиление противников рода Каменецких. Пусть поначалу никто и не оценит его игру, но достаточно скоро он удостоится похвалы патриарха рода, которого ценил и слушал больше всех, да и сам являлся его любимцем. Ведь именно ему дедушка доверил интригу с Зарецкими.

Так вот. Ртищев явно не склонен к всепрощению и наверняка пожелает отправить на тот свет Елагина, якобы покушавшегося на его жизнь. А в том, что ему по силам окончательно упокоить на поединке, Каменецкий не сомневался. Успел лично оценить силы этого противника. Ну, а после можно будет закрыть вопрос уже и с ним.

Но этот ублюдок не стал рубить сгоряча, и решил во всём разобраться. Жаль, что интрига не удалась и не вышло руками Ртищева убрать Елагина. А раз так, то Каменецкий отдал приказ его убрать. Однако тот сумел вывернуться и наверняка разговорил исполнителей. Нужно срочно активизироваться, пока он не нанёс ответный удар. Ну и до деда не дошла весть о провале внука.

— Как быстро ты сможешь найти новых исполнителей? — спросил княжич.

— Полагаю, что в пару дней управлюсь, — ответил Тимофей.

— Долго.

— На Троекуровке я уже привлёк к себе внимание, да и лихой народец не так надёжен. Придётся искать исполнителя в другом месте.

— Поторопись.

— Слушаюсь.

Дальше они пошли молча. По выздоровлении Михаил покинул родительский дом, решив вернуться в пансион. И причина тут даже не столько в том, что студенты были обязаны проживать в них, причём без прислуги, а в куда большей свободе. Там нет нужды отчитываться перед родителями где он был, чем занимался и отчего так поздно вернулся. Потом будет служба, где он так же будет представлен самому себе и он ждал этого с нетерпением.

«Ловчая сеть» опутала Тимофея и он дёрнулся пытаясь освободиться, но та лишь оплела его ещё плотнее. В результате, он запнулся и кулём повалился на заснеженный тротуар.

Михаил отреагировал на это практически мгновенно, пустив свою «Сеть» в злоумышленника, вышедшего из тени подворотни. Атакующие руны быстрого доступа слетали с рук княжича одна за другой, но не достигали цели.

«Сеть» сдержала злоумышленника лишь на мгновение, после чего бессильно осыпалась. «Копьё» беспомощно опало льдисто-голубыми всполохами. «Шар» рванул настолько громко, что стёкла в окнах первого этажа со звоном осыпались, впуская в натопленные квартиры холод.

Но неизвестный словно и не замечал этого, метнув в Каменецкого «Путами», оплётшими ноги. Михаилу пришлось приложить все старания чтобы