Пока я пытался переварить информацию, у меня разболелась голова. Я вспомнил, как ко мне на улице подошел угрюмый строгий сосед. Тогда я понятия не имел, почему незнакомый мужчина так беспокоился обо мне, но мама была права: он стал первым взрослым, кого я безмерно уважал. Но о своей самой страшной тайне я рассказал ему, только когда мне исполнилось семнадцать. Целых четыре года мне потребовалась, чтобы довериться тренеру полностью.

– Это он тебе сказал, что Саймон бил меня? – спросил я, ощущая кислый привкус разочарования.

– Нет. Стив просто был рядом с тобой, поддерживал и наставлял, а я довольствовалась лишь его сухими сводками, что у тебя все в порядке, что ты очень талантлив в спорте, но отдаешь предпочтение компьютерам. Что, несмотря на замкнутость и эпатажный вид, ты никогда больше не ввязывался в неприятности. Все вскрылось совсем внезапно.

Мама взяла со стола графин и, наполнив стакан водой, сделала несколько глотков. Я тоже хотел пить, но боялся подавиться из-за горького кома, вставшего в горле.

– В тот день я плохо себя чувствовала и взяла отгул на работе. Ты тогда ушел гулять с Кейси и забрал с собой Рири, и Саймон был дома один. Избитый и пьяный. Сначала я подумала, что он подрался с собутыльниками… – Она сделала паузу. – К тому времени я уже была сыта по горло его пьянками и хотела развода. Но, узнав, откуда у него синяки и ссадины, я захотела не просто развестись, а убить его, черт возьми.

На лице мамы отразилась жгучая ярость, но она перевела дыхание, промокнула слезы рукавом кофты и продолжила:

– Он напился так сильно, что потерял над собой контроль и сказал одно предложение, после которого я избила его сковородой и выгнала из дома. Благо он был не в состоянии стоять на ногах, поэтому не смог дать мне сдачи.

Все это время я наивно полагал, что самолично выгнал этого ублюдка из нашего дома. Теперь же, узнав правду, я не мог понять, что чувствую больше: досаду или радость от того, что мама не совсем безнадежна и сама догадалась, с каким уродом связалась.

– Что он сказал тебе? – спросил я охрипшим голосом.

Мама подняла голову и устремила на меня полный печали взгляд.

– «Надо было сильнее бить этого узкоглазого выродка». – Ее плечи содрогнулись от нового приступа плача. – Закари, я ужасная мать, слепая и недалекая, но я люблю тебя, всегда любила. Как только поняла, что впустила в дом человека, который посмел поднять руку на моего сына… – Она прижала к губам ладонь, пытаясь заглушить плач.

– Я говорил тебе…

– Я не поверила, потому что была уверена, что ты все еще ждал возвращения отца и поэтому пытался избавиться от его соперника. – Мама всхлипнула. – Я не оправдываю себя. Такую никудышную мать и врагу не пожелаешь. И мне очень жаль.

– Ты могла попытаться поговорить со мной. Попросить прощение… Нет?

Она покачала головой.

– Я не заслужила твоего прощения. Просить его – в очередной раз проявлять эгоизм. А я и так достаточно долго была эгоисткой по отношению к тебе.

Хриплый смешок оцарапал мою грудь и прокатился по губам.

– Ты не просто эгоистка, мам, а самая настоящая дура. – Я с неимоверным трудом поднялся с пола. – Я нуждался в тебе. Не важно, какой ты была: плохой, невнимательной, недалекой или слепой. Ты была нужна мне. Все, что от тебя требовалось, – просто быть рядом с сыном. Вот и все. Но ты и этого не сделала.

Я повернулся к ней спиной и медленно поковылял в свою комнату. Каждый шаг, отдалявший меня от матери, ощущался как путь к пропасти. Мне отчаянно хотелось, чтобы она окликнула меня, чтобы сделала хоть какую-то попытку наладить наши отношения.

Вся правда в том, что я, взрослый мужчина, до сих пор нуждался в ней. В материнской любви, заботе, защите и ласке.

Когда услышал ее тихие шаги и почувствовал на плечах тепло ее мягких рук, я мысленно поблагодарил господа. Мама осторожно развернула меня к себе и крепко обняла. От ее объятий сломанные ребра прострелило новой болью, но я терпел, стиснув зубы, и беззвучно плакал на плече матери.

– Я люблю тебя, сынок, – шептала она и гладила меня по волосам, даря тепло, которое я так жаждал ощутить на протяжении десяти лет. – Прости меня. Я очень сильно люблю тебя и горжусь тобой, mon fils.

Глава 26

Тина

Зак еще спал, когда я проснулась ранним утром и заказала такси до кампуса.

Чтобы успеть завершить последние приготовления перед открытием ярмарки, мне пришлось даже пропустить утреннюю пробежку. На самом деле я больше не мучила себя ежедневными ранними подъемами и бегала только в свое удовольствие. Никакого самобичевания, если по каким-то причинам я пропускала пробежку. А сегодня меня тем более не волновала такая мелочь.

Все мои мысли занимал Зак.

Как он там? Как себя чувствует? Поговорил ли с матерью? Когда я смогу вновь с ним увидеться, хотя он вряд ли в ближайшие дни появится в кампусе – не с такими синяками на лице.

Как бы мне хотелось провести с ним весь день. Заботиться о нем, обнимать и целовать каждую ссадину, но я должна была провести ярмарку.

Меня одолевали сомнения насчет того, сумеем ли мы собрать хотя бы пятьсот долларов, придет ли на ярмарку хоть кто-то, но мои страхи оказались беспочвенны. В старом спортзале собралась куча людей; все они охотно покупали вещи, подержанную технику, книги и комиксы, бижутерию и прочую мелочь, которую мы общими усилиями сумели собрать. Мы с Лу организовали фуршет с выпечкой и напитками, которые были бесплатны для тех посетителей, кто сделал покупку от пятидесяти долларов.

Майк придумывал конкурсы с мини-подарками и провел аукцион, где выставил несколько дорогих брендовых вещей, которые принесла знакомая Луизы. Он оделся в костюм Санты, только не в классический с бородой и белоснежным париком, а в модный красный комбинезон. Одна лямка небрежно свисала на накачанном бицепсе, белая футболка облегала крепкую грудь, а из-под красной шапки торчала челка, падающая на глаза. Майк был невероятно сексуален, и это замечали все девчонки – в том числе и Лу.

– Ты перепутал магазин маскарадных костюмов с секс-шопом? Ты не Санта, а стриптизер в костюме Санты.

Майк, стоя у стола со сладостями, окинул Луизу скептическим взглядом.

– Кто бы говорил.

Мы с Лу тоже принарядились.