— Я подумаю об этом.

— Хорошо. Видишь? Ты оправишься от этого, Джиа. Я обещаю.

Я уставилась на воду в бассейне. Я так не думала. Энцо изменил меня, показал мне части себя, которые я едва понимала. Как будто он раскрыл мои секреты, но не помог мне их расшифровать. Я была незавершенным проектом, беспорядочным клубком ткани и булавок, в котором я не могла разобраться. И не было никого, кому я могла бы довериться, даже моих сестер. Мне нужно было побыть одной, чтобы разобраться во всем этом.

Чтобы разобраться в себе.

Фрэнки откинулась назад и наклонила лицо к солнцу.

— Эм, ты не захватишь мой солнцезащитный крем с кухни? Я оставила его на столе.

— Конечно. — Эмма направилась к замку, а мы с Фрэнки снова заняли свои места у края бассейна.

Фрэнки сказала:

— Теперь, когда мы остались наедине, я хочу извиниться. Я не пытаюсь заставить тебя чувствовать себя хуже. Мне пришлось многое пережить, и я вся на взводе от гормонов беременности. Поэтому, пожалуйста, прости меня. Я все еще люблю тебя и я здесь для тебя, что бы тебе ни понадобилось.

— Спасибо, сестренка. Я ценю это.

— Я должна спросить. Ты беременна?

Мои глаза стали огромными.

— Нет! О, Боже мой. Нет.

— Хорошо. И не надо так удивляться. Так бывает. — Она махнула рукой, указывая на поместье.

— Я знаю. Но благодаря тебе я получила внутриматочную спираль, так что спасибо.

— Не за что. — Она игриво стукнула своей ногой о мою. — Он хорошо с тобой обращался? Серьезно, Джиджи. Ты можешь рассказать мне.

Разве мы не обсуждали это?

— Нечего рассказывать. Он увлекается всякими извращениями, но оказалось, что я тоже. Мне понравилось.

— Я так и предполагала. Фаусто сказал, что вы двое выглядите… близкими. Эмоционально. Как будто вы, знаешь, пара.

— Боже, ты так плохо в этом разбираешься. — Я закатила глаза. — Надеюсь, ты станешь лучше говорить о сексе до того, как Раффаэле и Ноэми начнут встречаться.

— Заткнись, — сказала она с легким смешком. — Я просто никогда не беспокоилась о тебе с мужчинами. Ты такой сильный, и я всегда знала, что ты можешь держать себя в руках.

Я прикусила губу, чтобы сдержать грусть, поднимающуюся внутри меня.

— Думаю, я не такая уж сильная, в конце концов.

— Прекрати. Любовь к неправильному человеку не делает тебя слабой. Это делает тебя человеком. Но оставаться с тем, кто тебе не подходит, кто не поддерживает тебя, — это ошибка. Тебе нужен равный партнер, тот, кто будет поддерживать тебя во всем. Энцо никогда не станет таким человеком для тебя.

— Я знаю.

— А ты? Потому что если бы ты осталась с ним, я бы никогда не смогла увидеть тебя снова.

Мой желудок перевернулся. Я не задумывалась так далеко вперед о том, что может значить остаться с Энцо.

— Ты бы так поступила со мной?

— Дорогая, у меня не будет выбора. Теперь я — команда Раваццани. Что бы я ни делала, это на благо моего мужчины и моих детей. Ты действительно представляешь, как Фаусто приглашает Энцо на семейные барбекю?

— У вас вообще есть семейные барбекю?

— Дело не в этом. Энцо — враг. Это никогда не изменится.

Я подняла волосы и собрала их в беспорядочный пучок.

— Тогда, наверное, нам повезло, что он выгнал меня с яхты.

— Я думаю, он сделал это, чтобы защитить тебя. Чтобы ты не видела, что должно было произойти с Фаусто.

Это пришло мне в голову. Но если бы это было правдой, зачем тогда говорить то, что он сделал до приезда Фаусто, до нападения русских? Зачем показывать мне это видео и дразнить меня им? Я боялась, что видео просочится в Интернет или будет отправлено Фаусто. Ничто не мешало Энцо унизить меня, использовать это видео в своих целях.

— Это неправда. Поверь мне.

— Ну, это спорный вопрос, потому что теперь ты здесь. И ты останешься со мной, пока не почувствуешь себя собой. Тогда ты сможешь решить, что делать дальше.

Чувствовать себя собой? Конечно, верно. Только я больше не знала, что это значит.

Думаю, я должна была понять это в ближайшее время. А для этого мне нужно было отдалиться от семьи. Я хотела уехать в новое место, где никто не знал бы, что я провела две недели на яхте Энцо Д'Агостино.

Мне нужно было оставить все это позади и начать все с чистого листа. Никаких больше затворничеств.

— Знаешь, мне нравится твоя идея насчет Парижа. Если я дам Фаусто имена нескольких дизайнеров, как ты думаешь, он сможет позвонить сегодня?

— Джиджи, ты уверена? Мне кажется, что еще слишком рано.

— Я никогда не была так уверена в чем-либо. Мне нужно быть занятой и забыть, что все это вообще произошло.

□

Энцо

Пулли, Швейцария

Неделю спустя

— Господи, это отстой, — пробормотал Массимо в сотый раз с тех пор, как я приобрел это поместье. — Это хуже, чем яхта.

В огромном доме было пять этажей, десять спален, бассейн, и он стоял на берегу Женевского озера. И чем это хуже?

Я молчал. Мы ужинали — Массимо, Вито и я — на кухне. Массимо приготовил курицу пикката, и, несмотря на его превосходные кулинарные способности, она оказалась не такой вкусной, как я предполагал. С этим блюдом было связано слишком много воспоминаний, чтобы я мог им насладиться.

Cazzo — Блядь, я чертовски скучал по ней. Прошло уже почти две недели, а я едва мог работать. Мафиозный зомби, называл меня Массимо.

Неужели все это того стоит?

Она спросила меня об этом во время нашей последней ночи вместе. Тогда я подумал, что да, деньги и власть стоят всех моих жертв, даже тех, которые причиняли мне наибольшую боль.

Но в последние несколько дней ко мне начали закрадываться сомнения. Из-за кошмаров невозможно было заснуть, и я не мог перестать думать о Джии. Это было похоже на потерю пальца — мне пришлось заново учиться делать все, потому что теперь мне не хватало чего-то важного, чего-то жизненно необходимого для моего благополучия. Я постоянно ссорился с братьями и не мог сосредоточиться на работе.

Я бросил вилку, не в силах закончить трапезу. Madre di Dio — Матерь Божья, когда же это закончится?

Вито вскинул брови.

— Тебе не нравится?

— Все в порядке. Я не голоден.

— Я постараюсь не принимать это на свой счет, — сказал Массимо.

— Я сказал, дело не в еде, — повторил я.

Массимо обменялся взглядом с Вито. В