С чего она взяла, что ради меня ей нужно делать мужественное лицо? Что, черт возьми, происходит?

Бек подтолкнул Лайлу в сторону квартиры, положив руку ей на спину, но она уперлась каблуками.

— Нет. Я не оставлю ее здесь без присмотра.

Я знал, что никогда не справлюсь с этим, когда рыжеволосая девчонка сверлит меня свирепым взглядом, поэтому посмотрел поверх ее головы на Бека, безмолвно умоляя дать мне шанс — я должен был сделать все правильно, что бы это ни было.

Он издал не то вздох, не то стон.

— Детка, мне нужно, чтобы ты помнила, как сильно я люблю тебя прямо сейчас, — он обнял ее за талию, поднял так, что ее ноги больше не касались земли, и пинком распахнул дверь.

Когда он вносил ее внутрь, она прижалась к нему, широко раскрыв глаза.

— Беккет Дэвенпорт, если ты не опустишь меня… — хлопнувшая дверь оборвала ее слова. Да, я был ему очень обязан за это.

Я обратил все свое внимание на Уитни. Мне захотелось прикоснуться к ней — притянуть к себе или взять ее за руку, — но она крепко скрестила руки на груди, и ее прежнее каменное выражение лица осталось на месте.

— Ты в порядке? — я спросил. — Кто-то причинил тебе боль? Просто назови имя, и я позабочусь о том, чтобы этот человек пожалел об этом.

У нее вырвался невеселый смешок, который перешел в рыдание.

Я больше не мог этого выносить. Я сделал огромный шаг вперед и заключил ее в объятия, но она оттолкнула меня.

— Не прикасайся ко мне.

— Детка, что случилось?

Она стиснула зубы.

— Ты больше не можешь называть меня «детка». Это так же бесполезно, как и «милая».

— Это неправда. Послушай, я знаю, что не очень хорошо справился с нашим сегодняшним разговором — на самом деле, я все сделал неправильно. Я сказал тебе, что попробую, но что никогда не соглашусь на эту чушь с попытками в хоккее. Я пришел сказать тебе, что сделаю все, что потребуется. Я выложусь на 110 процентов, — это было оно. Я напрягся, произнося эти три слова, желая вложить в них все, что я чувствовал.

— Тебе не обязательно продолжать свою болтовню. Ты уже выиграл свое пари.

Все внутри меня превратилось в лед. Слово «пари» проникло глубже, заставив мои замерзшие внутренности затрещать.

— Послушай, я не знаю, кто тебе об этом сказал, но ты должна знать…

— Нет, это ты слушай, — она с силой ткнула меня пальцем в грудь. — Я несколько недель чувствовала такую вину, и единственное, в чем была виновата, — это в том, что выполняла свою работу. Но ты… Я была так глупа, что увлеклась тобой, что чуть не пропустила важный репортаж. Я даже вернулась, чтобы предупредить тебя о том, что будет напечатано в газете, и именно тогда я услышала о том, что «никто не думал, что ты сможешь переспать с этой сумасшедшей репортершей». — Она шмыгнула носом и провела по нему тыльной стороной пальца. — Но ты точно знал, что сказать, чтобы очаровать меня, не так ли? Ты потратил достаточно времени, чтобы я почувствовала, что тебе не все равно, и выиграть свое дурацкое пари.

Слеза, скатившаяся по ее щеке, заставила меня возненавидеть себя.

— Но знаешь что? Все хорошо. Теперь мне не нужно расстраиваться из-за всего, что будет опубликовано в моей статье. Мне не нужно расстраиваться из-за того, что я увидела на твоем холодильнике записку с информацией для парня, который предоставляет тесты за деньги — о, и все, кто купил эти тесты, пойдут ко дну. Я собираюсь привлечь внимание к хоккейной команде и всему, что, по их мнению, они заслуживают только потому, что провели один победный сезон, — от оценок, которые они не зарабатывают, до разбивания сердец девушек ради развлечения.

От болезненных ноток в ее голосе мое отвращение к себе усилилось, охватывая меня изнутри.

— Да, я заключил глупое пари, и это делает меня мудаком — я не буду этого отрицать. Но это было до того, как я познакомился с тобой, и причина, по которой я вообще это сделал, заключалась в том, что я хотел узнать тебя получше.

— О, это та часть, где я должна быть польщена? Где я бросаю свою работу и снимаю трусики?

— Я выложил тебе все, что знал, — сказал я. — Я рассказал тебе то, чего никогда не говорил Дэйну.

— Да, думаю, тебе следовало с самого начала сказать «не для протокола». В следующий раз, когда будешь играть с репортером, будешь знать, — она начала поворачиваться, но я схватил ее за руку и развернул спиной к себе.

— Мне похрен на эту историю. Пиши все, что хочешь. Просто скажи, как все исправить, — мои вдохи и выдохи прерывались, но в легкие не поступал кислород, и от его нехватки у меня кружилась голова. Все, чего я хотел, ускользало у меня из рук, и это только заставило меня осознать, что я теряю.

У меня оставался всего один шаг. Раскрыть правду и посмотреть, есть ли у нее шанс исправить нанесенный ущерб — посмотреть, действительно ли любовь так волшебна, как утверждают стихи, истории и песни.

— Уитни, я люблю тебя.

Она вырвала руку и влепила мне пощечину, резкий звук эхом разнесся по ночи. В ее глазах блестели слезы.

— Как ты смеешь! Не думаешь, что ты сделал достаточно?

Она покачала головой, а затем бросилась в свою квартиру, захлопнув за собой дверь. Я услышал, как задвинулся засов, и все те трещины, которые образовались ранее, стали расширяться, пока все внутри меня не рассыпалось на части.

Из моих легких вышел весь воздух до последней капли, вылетел изо рта белым облачком, только что был здесь, а в следующий миг исчез. Я и так сделал достаточно. Уитни была одним из немногих хороших людей, которые появились в моей жизни, и я потерял ее.

Хуже того, я этого заслуживал.

Глава 45

Уитни

Я поводила шеей из стороны в сторону, морщась от боли. Я проводила в редакции газеты каждую свободную секунду, начиная с окончания занятий и до тех пор, пока остальная часть кампуса не превратилась в город-призрак.

Я в последний раз перечитала свою статью. Планировалось опубликовать ее в понедельничном выпуске, но, по общему признанию, в воскресенье я была не в лучшем настроении. Как и в понедельник. Да даже во вторник.

Сегодня была среда, и, честно говоря, мое сердце все еще