— Сначала она была так напряжена, что я усомнился, знает ли она, что такое секс, — сказал другой голос. Должно быть, это был Райдер, потому что я не сразу узнала его. — Очевидно, ты был прав, что ей просто нужно было немного расслабиться — я с трудом узнал ее. Итак, как она? Под ее внешностью скрывается сумасшедшая девушка?

— Да ладно, ребята, — это был Хадсон, голос, который я узнала бы где угодно. Я хотела, чтобы он сказал что-нибудь, что придало бы смысл заявлениям Дэйна и Райдера, дало бы понять, что я их неправильно поняла. — Это не…

— Я не думал, что у тебя получится, когда мы впервые заключили пари, и как только я увидел, как сильно она тебя ненавидит, я действительно решил отказаться от этого, — сказал Дэйн. — Полагаю, твоя репутация и футболка Лундквиста в безопасности. Но я думаю, мне следует сделать скидку на то, сколько я тебе должен, потому что я дал тебе дополнительный толчок, когда ты был готов сдаться.

Мир повернулся вокруг своей оси, и шум приливающей к моей голове крови заглушил все остальные звуки. Он заключил пари, что сможет переспать со мной, с напряженной репортершей, которая ворвалась к ним и потребовала, чтобы все относились к ней профессионально. Все это было большой игрой — внезапно то, как он преследовал меня, несмотря на то, какой я была подлой, и сколько раз я отталкивала его, обрело смысл.

Это было единственное, что имело смысл, поэтому я не была уверена, почему была настолько глупа, чтобы купиться на это.

Теперь я просто объект их шуток. История в раздевалке, которую они будут повторять и над которой будут смеяться.

Я даже не поняла, как дошла до своей машины, но каким-то образом оказалась внутри и вставила ключ в замок зажигания. Я думала, что была расстроена по дороге туда, но теперь я знала, что то, что я чувствовала раньше, было пустяком — совершенно безобидным по сравнению с тем, что наполняло сейчас с головы до ног так, что каждый вздох, каждое малейшее движение пробирали до костей и заставляли чувствовать себя хуже. Интересно, смогла бы я пережить такую сильную боль?

На автопилоте я поехала домой. Гнев нарастал, когда я стремительно поднималась по лестнице, я ухватилась за него, как за спасательный круг, позволяя ему поднять меня над туманом горя. Он овладел моим телом, когда я взяла свой ноутбук и открыла первую язвительную версию своей статьи о спортсменах и обо всем, что им сходило с рук. Я обезумела, когда мои пальцы бегали по клавиатуре. Каждый раз, когда я замедлялась, чтобы подумать или вспомнить часть исследования, которое я провела за последние шесть недель, острая боль в груди грозила взять верх и снова ввергнуть меня в мучения.

Поэтому я печатала быстрее, пока мои пальцы и запястья не начали пульсировать, а глаза не начало жечь от постоянного взгляда на экран. После этого я погружусь в депрессию и переживу нервный срыв, но вместо того, чтобы иметь около себя только пустую коробку из-под бумажных носовых платков и столь же пустую упаковку из-под мороженого, я обязательно закончу эту статью.

Так, Хадсон будет знать, что, возможно, и выиграл свое унизительное пари со своими придурковатыми товарищами по команде, но Уитни Портер больше не собиралась сдаваться, не нанеся свой собственный нокаутирующий удар.

Как тебе это понравится для гребаного спортивного репортажа?

Глава 43

Хадсон

Это была худшая игра в моей жизни. Без сомнения, карма отплатила мне за то, что я не рассказал своим соседям по комнате, насколько они были неправы по поводу всего, что произошло между мной и Уитни.

Уитни, которой не было на трибунах. Я видел Лайлу, но место рядом с ней было пустым.

Тренер сердито посмотрел на меня, когда я занял свое место на скамейке запасных. В следующий тайм-аут он собирался наброситься на меня. Мне следовало бы беспокоиться по этому поводу, но я снова взглянул туда, где обычно сидела Уитни, и нахмурился, когда ее все еще там не было — а теперь и Лайлы.

Что, если она уже махнула на нас рукой? Она была так расстроена из-за истории с Линдси сегодня днем, и я могу сказать, что моего обещания попытаться было недостаточно, чтобы развеять ее опасения. После того, как она ушла, я все еще думал о том, как все исправить, вот почему я стоял там как идиот, когда мои соседи по комнате поздравляли меня с дурацким пари, на которое мне было наплевать. Об этом не было речи уже несколько недель — на самом деле, об этом вообще никогда не было речи, особенно после того, как мы впервые по-настоящему поговорили.

Я начал было говорить им, что это не так. Что она мне небезразлична, и что они должны заткнуться и никогда больше не говорить о ней в таком тоне. Но я не мог перестать смотреть на дверь, через которую она ушла, и мысль о том, что между нами, возможно, уже все кончено, разрывала меня на части. Все остальное, казалось, не имело значения, и последнее, что я хотел делать, — это объяснять это парням, которые будут вешать мне лапшу на уши о том, что я наконец-то влюбился в девушку.

Тогда мне пришлось бы объяснять, что я уже все испортил и не знаю, как это исправить, да и смогу ли вообще. Мысль о том, что в моей жизни не будет Уитни, делала меня совершенно несчастным, до такой степени, что даже хоккей не помогает.

Не то чтобы я признавал это вслух, но первая часть была достаточно неприятной.

Кто знал, что Дэйн тогда натворит, вмешиваясь не в свое дело.

Но когда они начнут шутить по этому поводу сегодня вечером — а я был уверен, что они так и сделают, — я поставлю их на место. Тогда я и обдумаю свой следующий шаг.

Конечно, во время тайм-аута мне надрали задницу, но тренер снова отправил меня на лед. Поскольку я ничего не мог поделать с Уитни прямо сейчас, я решил сделать то, что делал всегда, и выместить свой гнев на льду и команде соперника. Зачем надевать щитки, если не собираешься их использовать, верно?

* * *

Я принял самый быстрый душ в своей жизни, чтобы успеть уйти с Уитни — даже если мы будем уходить не торопясь, чтобы не вызвать подозрений. Мы встретимся у