Андре взволнованно поглядел на него и сказал:

— Ты уверен?

— Чёрт возьми, у нас нет выбора.

Андре вышел из комнаты. Вернулся он уже с ящиком, за которым его посылал Уилл: он выглядел как тяжело бронированный чемодан, созданный, чтобы выдержать взрыв. Уилл поставил ящик на тахту перед Кевином и открыл его, чтобы показать бронзовую фигурку Будды, которую они взяли с тумбочки Артура.

Уилл сказал:

— Вы победили. Вот Будда. Думаю, мне не нужно говорить, что его лучше не трогать — вы знаете, насколько он радиоактивен.

Уилл закрыл ящик. Андре снял наручники Кевина.

Эко сказала:

— Этот ящик, конечно же, временный контейнер. Молек будет ждать тебя с вакуумным отсеком, но он даст тебе только двадцать минут. Так что не останавливайся, чтобы поправить причёску.

Уилл сказал:

— Скажи Молеку, что мы дали ему то, что он хотел. Теперь пускай отстанет от нас. Надеюсь, ты собой доволен, больной ублюдок.

Кевин на самом деле выглядел удивительно довольным, если не удивлённым. Он встал, потёр запястье и поднял ящик.

Андре сказал:

— А теперь вали к чёртовой матери. И скажи Молеку, что Чёрная Гора увидит его в аду.

Бадд припарковал камаро Кевина за парадной дверью, и Костюмы увидели, как он скрипит колёсами в сторону главных ворот. Выезжая, он обогнул простой седан, который принадлежал офицеру Ковальски, лысому мужику с обвиняющими глазами, который напугал Зои до усрачки в первую ночь. Он остановился и вышел с протекающим продуктовым пакетом.

Он поторопился к двери и сказал:

— Привёз вашу голову.

ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Ковальски и Костюмы собрались вокруг стола в конференц-комнате, глядя на отрубленную голову. В этой позиции Зои и застала их в первую ночь, и поняла, что теперь она официально член их культа. Кресло Артура в конце стола всё ещё пустовало, и Зои реально раздумывала сделать представление из того, как она в него сядет, но кресло выглядело старым, треснувшим, и проперженным. Вместо этого Зои шагала по комнате, сжимая Машину зловония и пытаясь не смотреть на голову, которая принадлежала человеку, что называл себя Гиеной и многими другими вещами, хотя его реальное имя - Лоуренс Шенди.

Эко сгорбилась над виртуальной клавиатурой, разместившейся на конференц-столе со следами от чашек с кофе, что-то печатая и периодически останавливаясь, чтобы смахнуть меню из встроенной памяти монеты.

— Да тут целая гора информации. Не только золотые драйвера для железа, тут абсолютно всё. Я вижу схемы девайсов, имплантов, прототипов... чего тут только нет. Он сохранил всё.

Зои переключила внимание на монитор на стене, отражающий карту города и россыпь красных точек. Среди них была одна единственная зелёная точка — камаро Кевина, предположительно направляющееся впечатлить своего идола пятнадцатидолларовым сувениром, который Артур приобрел в магазинчике Международного Аэропорта Инчхона. Зои надеялась, что зелёная точка создаст прямую линию к местоположению Молека, и почти закричала, когда увидела, что машина остановилась, затем продвинулась немного вперёд, затем снова остановилась. Она совсем забыла про пробки и перекрёстки.

Зои обернулась к Эко и сказала:

— Так ты была компьютерным гением Артура?

— Э-э-э, нет. Я абсолютно ничего о компьютерах не знала, когда Артур меня нанял. А нанял он меня на должность, у которой даже не было обязанностей. Я просто обучилась всему в процессе, потому что он всё равно звал меня, когда у него что-то ломалось.

— Серьёзно? То видео в Блинке называло тебя китайским компьютерным хакером. И сексуальной соблазнительницей.

— Ну, вообще-то я филиппинка, но пофиг.

Не отворачиваясь от трансляции, Андре сказал:

— Да, и сексуальная соблазнительница — это я.

— А твоё прозвище — Чёрная Гора? И все тебя так называют?

— Нет, и это оскорбительно по двум разным причинам. И мне вроде как даже нравится.

— Так вы хотите сказать, что прозвище Уилла не "Маг"?

Уилл сказал:

— Всего один раз я попал на камеру, делая единственный фокус, который я знаю...

— А меня зовут Суперкок, — сказал Ковальски.

Ковальски был детективом в полиции Табула Ра$а до того момента, как организация развалилась и вся система не запуталась. Технически, он всё ещё служил в полиции, но ему не платили уже четыре месяца. Большая часть оставшихся копов работала на частную охрану, чтобы платить налоги, но Ковальски появлялся в отделе каждый день, выполняя чёрную работу для Ливингстон Энтерпрайзес. В то же время расследуя дела бесплатно, потому что ему нравилось этим заниматься.

Зои спросила:

— Так... у коронера были какие-то причины отрезать голову этого парня или...

— Не-а. Но у них там была пила. Я просто срезал сухожилия и кости, отсоединил голову и вышел с ней в пакете. Я бы не стал кидать в свою машину всё тело этого ублюдка, — ответил Ковальски.

— И... это не вызовет проблемы? Это, не знаю там, не считается порчей улик или типа того?

— Улик чего? Никто не сомневается в произошедшем, парень сам транслировал всё в Блинке. И уж точно никто не спорит, что болван сам виноват. Единственные, кто имеет легальное право возмущаться — это его семья, если они захотят его похоронить, — он пожал плечами. — Если они позвонят, мы просто прилепим её скотчем обратно. А теперь, если вы не против, я уйду, прежде чем вы попросите меня сделать что-то сомнительное.

Когда он ушёл на достаточное расстояние, Зои спросила Уилла:

— Как сильно ты ему доверяешь?

— Достаточно, — он смотрел на целую лавину нерасшифрованного кода на голографическом экране монеты. — На что мы тут смотрим?

Эко пробубнила:

— На работу безумца. Этот софт написан на компьютерном языке, который Резнов создал сам, чтобы управлять железом, которое сам же и изобрёл, и всё это пропатчено Сингхом, который сам учился по ходу работы. Кое-что