от фонтана. Дувший с берега ветер мгновенно высушил всю влагу на лице. Погода как всегда идеальная: ни холодно, ни жарко, ни слишком влажно. В отдалении возвышалась громада Даймонд-Хед. Внутренности потухшего вулкана испещрены тоннелями, представляя собой прекрасную крепость. В то время как весь остальной остров находился под властью японцев, это место, как оказалось, не имело для них особого значения.

   Очень многое, казавшееся некогда важным, на деле не имело никакого значения. Превосходство белых над азиатами пришло на ум Флетча в первую очередь. Сидя в лагере военнопленных, он никакого превосходства не ощущал.

   Японцы изо всех сил старались уничтожить это превосходство. В лагерь вошла группа солдат, держа на весу винтовки с примкнутыми штыками. Американцы спешно разбегались в стороны. Когда солдаты проходили мимо Флетча, тот, как и все прочие, поклонился. Этот урок все выучили очень быстро. Тех, кто о нём забывал, японцы жестоко избивали. Рассказывали, что двоих даже убили. Флетч не знал, правда это или нет, но ничуть бы не удивился. За жизнь американца япошки не дали бы и дохлой крысы.

   Флетч сел на землю около своей палатки. Заняться тут особо нечем. От голода он стал медлительным и даже заторможенным. На руку ему села муха. Медленно, словно во сне он её смахнул. С каждым днем в лагере военнопленных мух становилось всё больше. И неудивительно: в туалетах становилось всё грязнее. Флетч не знал, сколько солдат справляли там нужду. Японцы ограничились посыпанием отхожих мест хлоркой.

   На сколько им хватит этой хлорки? Когда её станет не хватать для очистки воды? Видимо, скоро, потому что химикаты, как и всё остальное привозили с материка. Что будет, когда всё это закончится? На ум приходило только одно слово - дизентерия.

   Примерно через полчаса Флетч поднялся на ноги. Обратная сторона обильного питья в том, что оно рано или поздно выходит наружу. Он поплелся к нужнику. Двигался он словно в замедленной съемке. Сил, чтобы спешить у него не осталось.

   Он подошел к краю отхожей ямы, расстегнул ширинку и облегчился. Стоявшие за забором из колючей проволоки японские солдаты внимательно следили за ним и за другими пленными, решившими посетить туалет. Заправляясь, Флетч посмотрел на одного из солдат. "Да, сука, у меня больше, чем у тебя", - подумал он и отвернулся.

   Играть в подобные игры опасно. Японцы могли легко понять этот жест. И тогда ему несдобровать. Охранник не стал ни кричать, ни стрелять, поэтому он спокойно ушел.

   - Флетч? Это ты? Я думал, ты погиб!

   - Горди! Будь я проклят! Я думал, ты сам погиб! - Флетч пожал руку Гордону Дугласу. Они оба вдруг поняли, что обычного рукопожатия недостаточно. Они вцепились друг в друга, словно утопающие. Дуглас был весь в грязи и гораздо худее, чем во время их последней встречи. Но Флетч всё равно был рад его увидеть. - Как ты вообще выбрался?

   Второй артиллерист пожал плечами.

   - Мне иногда и самому это интересно. Нас начали бомбить сразу же, как только мы вышли из казарм Скофилда.

   - Нас тоже. Ты должен был ехать либо впереди, либо позади меня.

   - Думаю, позади. - Дуглас почесал не до конца заживший шрам на руке. - Блин, Флетч, как же это херово - не иметь в небе собственных самолетов. Тебя мгновенно перемалывают в фарш.

   - Ага, я тоже это быстро понял, - сказал Армитидж. - Мы не успели добраться до позиций до того, как япошки начали высадку, а потом было уже слишком поздно.

   - Бля, у вас хоть что-то получилось. Мы-то до Халеивы так и не дошли. До неё было-то, блядь, двадцать с лишним километров, а мы туда так, блядь, и не добрались. Бомбежки, пробки на дорогах, поиск объезда, если он был. Постоянно приходилось вручную убирать с дорог разбитую технику.

   - Мне не рассказывай! - воскликнул Флетч. - Наш тягач сожгли. Пришлось реквизировать гражданскую тачку. Надо было слышать вой тех япошек, когда мы выкидывали их из машины. К тому же, тащить 105-ю на таком драндулете - то ещё веселье.

   - Ты своё сохранил? Повезло тебе. В наше орудие угодила авиабомба, прямо на следующее утро. Почти весь расчет погиб. Я стоял чуть поодаль, отделался только этим. - Он снова почесал шрам. - Меня перевязали и перевели в пехоту. Как на духу тебе скажу, пехотинцем я был херовым.

   - Когда всё закончилось, в моем расчете, наоборот, были одни пехотинцы, за исключением меня. Ребята неплохо справлялись.

   - Когда припирает, ты либо учишься, либо гибнешь. Видимо, я тоже чему-то научился, раз до сих пор здесь.

   Флетч ничего ему не ответил. По его опыту, жить или погибать во время бомбардировок решал по большей части случай. Вместо этого он взмахнул рукой, указывая на некогда прекрасный парк Капиолани, превращенный в лагерь для военнопленных.

   - Мы все теперь здесь, а что толку?

   Гордон Дуглас лишь пожал плечами.

   - Сраные макаки не перебили нас после капитуляции. Насколько я могу судить, это несколько отличается от того, что они делали прежде. И сейчас иногда делают. Повидал я кое-что... - Он сплюнул на землю и продолжать не стал.

   - Ага, - кивнул в ответ Флетч и почесался. С каждым днём он чесался всё чаще. Что это? Блохи? Вши? Клопы? Всё сразу? Скорее всего, всё сразу. Он снова указал на лагерь.

   - Не обязательно убивать всех сразу. Похоже, мы скоро сами вымрем по одному. - Он ткнул Дугласа в живот. У того и раньше были проблемы с набором веса. Сейчас всё ещё хуже. - Ты худее, чем раньше. Как и я.

   - Не напоминай. Нас кормят только этой ужасной баландой и больше ничем. И каждый раз мне кажется, что ничего вкуснее я не ел, потому что после неё чувствуешь в животе хоть что-то.

   - Да уж, знаю. - Флетч посмотрел в сторону кухонной палатки. Он прекрасно знал, сколько времени осталось до ужина. Знал до минуты, даже не глядя на часы. Очень много.

   Когда Оскар ван дер Кёрк и Чарли Каапу вышли из "Балки" с досками в руках,