Он скрючился и завалился на бок. Японцы подождали немного, затем снова принялись его бить. Солдат зарычал. Он с трудом встал на колени. Стоял он так примерно минуту. Когда американец так и не поднялся, его опять начали бить. Если он сейчас же не вскочит на ноги, его точно забьют до смерти.

   Видимо, эта мысль пришла на ум не только Петерсону, но и самому солдату. Он снова зарычал и, наконец, встал на ноги. Пленный качался, словно кипарис в грозу, но не падал. Охранник пихнул его в плечо. Подошли ещё двое пленных и подхватили его под руки, иначе он бы точно рухнул лицом вниз. Второй охранник гневно дернул винтовкой, приказывая остальным двигаться дальше.

   Истощенный солдат двигался чертовски медленно. Японские солдаты наблюдали за ним, словно стая волков за больным лосем, отбившимся от стада. Если он снова упадет, ему конец.

   Солдат это тоже понял.

   - Вы бы отошли подальше, парни, - сказал он поддерживавшим его бойцам. - Если они таки решат меня пристрелить, то могут попасть в кого-нибудь из вас.

   В Петерсоне закипал гнев.

   - Идут они на хуй, - сказал он. - Мы тебя дотащим. - Он перебросил вялую руку бойца через свое плечо. - Будем меняться.

   - Я следующий, - сказал МакКинли. Ещё несколько человек вызвались помочь. Японцы им мешать не стали. Неважно, как, но колонна продолжала идти. Петерсон нес пленного, взяв его практически на руки, пока с другого бока его не подхватил През.

   "Это будет продолжаться, пока мы будем в силах помогать тем, кто идти уже не может, - думал он. - К счастью, Оаху - остров небольшой. Далеко они нас не заведут. В противном случае, этот поход станет маршем смерти".

   Когда солнце уже клонилось за хребет Ваиана, мимо них проехали два грузовика. Это были американские машины. Белые звезды на дверях были спешно закрашены красными японскими кругами.

   - Охрана как-то не стала стрелять по ним за то, что они решили объехать воронки, - прошептал Петерсон Презу МакКинли.

   - Нет, конечно. Там же японцы едут. Думаешь, еду привезли?

   - Было бы неплохо, - сказал Петерсон. Несмотря на обещания офицера, никто пленных не кормил на всём пути по шоссе Камеамеа. Желудок Петерсона ревел как разъяренный медведь.

   Вместо еды, на грузовиках привезли пулеметы, которые расставили на возвышенностях, дабы видеть всю колонну пленных. Через несколько минут подъехал "Бьюик", который привез японского офицера и переводчика. Офицер что-то сказал, переводчик спешно пояснил:

   - По всем, кто попытается сбежать, будут стрелять. Вы отвечаете друг за друга.

   - Где еда? - разом выкрикнули несколько человек.

   Переводить это на японский, местный явно не хотел. Офицер хмуро посмотрел на него, требуя объяснений. Местный, наконец, перевел офицеру выкрики и тот заговорил:

   - Вы опозорили себя неподчинением у воронки. Голод станет вашим наказанием. Вы должны радоваться, что мы не сделали хуже.

   Джим Петерсон испытывал что угодно, но не благодарность. Глядя на стоявшие пулеметы, ничего другого он чувствовать не мог.

   Хиро Такахаси вместе с сыновьями смотрел на "Осима-мару". Лодка покачивалась на легких волнах и совсем не походила на привычный сампан. Высокая мачта и широкий парус превратили её в нечто более изящное, чем, когда она ходила на дизеле. О том, что лодка очень много теряла в скорости, думалось в последнюю очередь.

   - Всё готово, - сказал Эйдзо Дои. Мастер сжал кулаки, костяшки затрещали, словно пулеметы. - Уверен, что знаешь, как ею управлять, Такахаси-сан? Если не знаешь, и пока не научишься, не заходи слишком далеко.

   - Разберусь, - сказал Хиро. - В молодости я ходил с отцом по Внутреннему морю. Думаю, навыки установки паруса и работы с концами, скоро ко мне вернутся. Нужно научить этому же сыновей.

   Кензо сказал что-то Хироси по-английски. Хиро уловил слова "Моби Дик". Это, что, какое-то неизвестное ему ранее ругательство? Он знал, как переводилось слово "дик", но "моби" он прежде не слышал.

   - Наслаждайся, - сказал Дои. - Только не лезь в неприятности, пока не наловишь мою долю рыбы. - Одной из многих перемен было то, что большинство людей предпочитали расплачиваться едой, а не деньгами. С истощением запасов, деньги стоили всё меньше и меньше. Ловкий, словно мангуст, Дои запрыгнул на причал. - Удачи, - сказал он и поклонился Хиро. Рыбак поклонился в ответ.

   Сыновья повторили этот жест, чуть медленнее, чем следовало. "Нет, они совсем не японцы", - подумал Хиро и мысленно вздохнул. Эйдзо Дои повел себя достаточно вежливо и не заметил их излишней медлительности. Он направился к следующему сампану. Хиро подумал, занимался ли этот человек чем-то ещё, помимо установки мачт на лодки, для которых больше не осталось топлива.

   Хиро неторопливо спустился по трапу на "Осима-мару". Хироси и Кензо так же медленно последовали за ним. Они вели себя так, будто находились тут впервые и совершенно не знали, что нужно делать. И, ведь так и было.

   - Окей, отец, что нужно делать? - Первое слово было английским, но Хиро его понял.

   - Пока иди к штурвалу. С ним-то хоть обращаться умеешь? - спросил Хиро и старший сын кивнул. Хиро обратился к Кензо. - А ты иди за мной.

   - Иду, - отозвался тот.

   - Хорошо. Сначала выясним, откуда дует ветер, - сказал Хиро. Это оказалось довольно просто. Ветер дул с холмов на противоположной стороне Гонолулу, поэтому "Осима-мару" вполне могла выйти в море. Когда же сампан окажется в открытом море, всё несколько усложнится. - Важно следить за реями. Иначе можно легко оказаться за бортом.

   - Ясно, - сказал Кензо. Хиро обернулся к корме. Хироси тоже слушал. Хорошо. Ему это тоже пригодится.

   Хиро продолжал:

   - Главный парус поставим с одной стороны мачты, а косой с другой. - Так он и поступил, затем привязал реи к специально врезанным кольцам на бортах. - Теперь, отдаем концы и отчаливаем. - Хиро швырнул веревку, державшую "Осима-мару" на пристань.

   Сампан легко скользил по волнам залива Кевало. Хироси рулил уверенно, он прекрасно знал, как это делается.