Шрифт:
Закладка:
* * *
Прошло много лет, и сейчас, вспоминая дела Свентокшиской бригады, все более ясно представляешь, что она была исключительным и нетипичным явлением на фоне польского вооруженного подполья периода оккупации, подполья столь разнородного как по политическим убеждениям, так и по методам вооруженной борьбы. Эта нетипичность выражалась в явном сотрудничестве с гитлеровцами.
В мае 1945 года части 2-й пехотной дивизии США под командованием генерала Робертсона дошли до места расположения Свентокшиской бригады. Уже был занят Берлин. Пал третий рейх. Пришло время рассчитаться за преступления времен оккупации.
Какая судьба ждала Богуна? Мог ли кто-нибудь предположить, что военные преступники уйдут от ответственности?
Однако политические интриги и торги на бирже разведывательных служб наперекор всем ожиданиям спасли бригаду от признания ее гитлеровской военной группировкой. Богун и его люди получили право политического убежища, что спасло их и от ответственности, и от плена. Мало этого! Свентокшиская бригада получила у американцев статус… «отряда, преследуемого Советами».
Богун охотно принял условия: свобода в обмен на обязательство продолжать борьбу против народной Польши, на этот раз на службе у американской разведки. Бригада получила обмундирование, оружие и разместилась в американской оккупационной зоне Германии.
Польская военная миссия в Берлине потребовала от американских властей роспуска Свентокшиской бригады и выдачи Польше ее руководителя — Антония Домбровского, он же Шацкий, известного под кличкой Богун, как военного преступника. Однако на требования польской стороны последовал отказ. Американцы не могли официально противиться роспуску бригады, так как представленные доказательства совершенных Богуном и его людьми во время гитлеровской оккупации преступлений были неопровержимы.
Националистов снова переодели в другую форму и включили в наемные вспомогательные отряды американской армии — Охранную роту.
Свентокшиская бригада официально перестала существовать. Богун избежал ответственности, сменив покровителей.
Охранные роты в Регенсбурге и Нюрнберге стали центрами антипольских диверсий и долго еще служили американской разведке вербовочной базой диверсантов и шпионов, забрасываемых в Польшу.
Перевод Н. Плиско.
Об очерках А. Василевского
В начале 80-х годов народной Польше пришлось пережить глубокий социально-политический кризис — самый глубокий и самый опасный за все время ее существования. Подводя итог пережитому, Войцех Ярузельский так сказал об этом на X съезде Польской Объединенной рабочей партии:
«Кризис, который имел место вследствие ошибок стратегии истекшего десятилетия, поднявшаяся волна общественного недовольства, а также наступление паразитирующих на нем сил контрреволюции — все это совпало с серьезным обострением международной обстановки, с очередной попыткой империализма повернуть вспять ход истории.
За счет нашего народа, его руками они пытались использовать Польшу, чтобы подорвать соотношение сил в Европе, дестабилизировать ее мирное устройство.
Обстановка была драматически трудной».
Смелые и решительные действия народной власти, которая прибегла к чрезвычайным мерам, спасли страну от худшего — от гражданской войны и кровопролития, от развала государственных структур и экономического краха. Одновременно партия, учитывая ошибки прошлого, приступила к осуществлению политики социалистического обновления. Контрреволюция потерпела поражение. Кризис был преодолен. Но борьба с его последствиями во всех сферах жизни общества продолжается и должна будет продолжаться еще длительное время.
Кризисные годы вызвали замешательство и идейную дезориентацию в сознании значительной части польской общественности. Они привели также к оживлению некоторых застарелых, уходящих корнями в далекое прошлое предрассудков и иллюзий, которые издавна мешали реалистической и конструктивной оценке уроков исторического пути, пройденного страной, и перспектив ее дальнейшего развития. Обусловленная этими предрассудками политическая слепота правящих классов старой Польши не раз приводила к трагическим последствиям. Тем не менее они оказались живучими.
В бой против замшелых, но далеко не безобидных духовных традиций, исторических мифов и иллюзорных представлений и выступает в своих публицистических очерках, написанных в 1983—1984 годах, известный польский общественный деятель и публицист Анджей Василевский.
Достоинства этих умных и увлекательно написанных очерков говорят сами за себя. Советский читатель сумеет оценить и незаурядную эрудицию автора, и убедительность его аргументации, и блестящий литературный стиль. Трудные, подчас даже болезненные вопросы поставлены автором прямо, остро, нелицеприятно. Он беспощадно и вместе с тем тонко, без демагогических упрощений, раскрывает несостоятельность стереотипов, укоренившихся в умах и психологии определенных кругов польской общественности.
Очерки обращены к польскому читателю, знающему историю и современную жизнь своей страны. Поэтому автор не вдается в напоминания о том, что и без того известно. Что же касается читателя советского, то он не должен упускать из виду, что критикуемые автором дурные националистические, консервативные и анархистские традиции отнюдь не исчерпывали духовной жизни Польши последних столетий. Им всегда противостояла мощная демократическая, а затем и социалистическая и интернационалистская традиция, на которую сейчас опираются общественные силы, строящие, вопреки всем трудностям, социализм.
Читая очерки А. Василевского, мы начинаем лучше понимать те стороны развития братской социалистической страны, о которых у нас до сих пор писали явно недостаточно. А ведь именно это требование — больше и лучше знать друг о друге — поставлено сейчас в порядок дня. Недавно нам снова напомнила об этом подписанная в Москве Декларация о советско-польском сотрудничестве в области идеологии, науки и культуры, выразившая стремление КПСС и ПОРП «способствовать духовному сближению народов, совместными усилиями формирующих социалистический образ жизни».
В. ЧУБИНСКИЙ,
доктор исторических наук
Анджей Василевский
Восток, Запад и Польша
Осенью 1982 года я несколько дней провел во Франкфурте-на-Майне, а точнее говоря, в выставочных павильонах книжной ярмарки, где среди лихорадочной суеты деловых людей, приехавших со всего мира, мне невольно пришлось столкнуться с осколками невеселой польской истории. Ее представляла группка ужасно нервничающих людей, которых какая-то невидимая рука бросала то туда, то сюда, а время от времени направляла к стенду с книгами из их родной страны. Тогда как из-под земли вырастал рослый представитель местных органов порядка и не допускающим возражений голосом информировал, что можно, а чего нельзя. Нервная компания на какой-то миг застывала, как загипнотизированная, и только усердные кивки голов свидетельствовали о том, что эти люди принимают поучения власти. Потом они делали свое дело. Однако там, где встречаются бизнесмены, царят законы строгой гармонии и порядка. Допускаются только транспаранты, листовки, позирование для общей фотографии, затем невидимая рука переносила группку на другое место.
Блеск ламп-вспышек при съемке общей фотографии раздражал местный персонал. Можно было услышать: «Десять добрых немецких марок для каждого из этих проклятых бездельников — ведь только после предъявления фотографий они получат деньги в кассе».
Я с болезненным вниманием смотрел на эти кружащиеся по свету осколки нашей
