Её внимание привлекла фотография, опубликованная в их официальной группе. Они были запечатлены сразу после вчерашнего проката. Громов стоял с запрокинутой головой и закрытыми глазами, жадно глотая воздух приоткрытыми губами, а Татьяна с измученной улыбкой прижималась к его груди.

«Наш фандом – самый счастливый фандом в мире, потому что мы знаем, как выглядят наши любимчики после секса».

– гласила подпись.

Глаза Тани округлились. Она пыталась привыкнуть к тому, что их не оставляли в покое и постоянно пытались поженить, но чтобы так… Однако ещё больший шок у неё вызвало то, что среди комментариев фанатов, она обнаружила комментарий, принадлежавший Жене.

Евгений Громов: Действительно похоже;)

Комментарий собрал четыре с лишним сотни «лайков» и на несколько секунд лишил Татьяну дара речи.

– Ты что, представлял меня после… – Татьяна смутилась на несколько секунд, но Громов, оторвавший взгляд от завтрака, уже понимал, о чем пойдет речь. – Секса?

Он самодовольно ухмыльнулся, наслаждаясь реакцией партнерши.

– Я не выгляжу такой измученной! – зачем-то уточнила Таня, заставляя Евгения рассмеяться.

– Это потому, что у тебя не было хорошего партнера, – лукаво сверкнул серо-голубыми глазами Громов, удивляясь тому, каким двусмысленным и чертовски подходящим было последнее слово.

– И почему тогда это «действительно похоже»? – с напускным недовольством продолжала Татьяна.

– Потому что я и там выкладываюсь на полную, – медленно растягивая губы в улыбке, ответил Громов.

– А я думала, потому что и там всё длится две минуты, – выпалила Татьяна.

Глаза Евгения оскорбленно округлились.

– Ох, Татьяна, – угрожающе произнес он, положив руки на стол и ближе наклоняясь к неё, – однажды я доберусь до тебя.

– Вы только обещаете, Евгений, – в тон ему ответила Татьяна, с трудом заставляя себя скинуть внезапно одолевшее наваждение и уйти. Перед тем, как отправиться на соревнования, было необходимо зайти к врачу, к которому она ходила каждый день в тайне от Громова.

Командные соревнования. Женщины. Произвольная программа.

Неудачное исполнение произвольного танца откинуло сборную России сразу на третье место. Громов в тот момент закрыл лицо ладонями, понимая, что был прав. Ни они с Таней, ни Ксюша не смогут вытащить на себе всех остальных, учитывая их слабый уровень.

Сейчас был черед Ксении. И она со своим прокатом справилась блестяще, поднимая сборную на вторую строчку. Когда одиночница выходила со льда, Громов подхватил её на руки, благодаря за работу и восхищаясь талантом. В тот момент он даже не заметил, с какой злостью сверлил его взглядом Дима. Татьяна же наоборот наблюдала за ними с теплой улыбкой, радуясь, что если Евгений так бурно отреагировал на это, значит, ему не плевать на командный турнир. Не плевать на их сборную.

Командные соревнования. Пары. Произвольная программа.

В заключительный день командного турнира, в который дело оставалось лишь за произвольными программами пар и мужчин, обстановка на ледовой арене накалилась до предела. Канадцы, лидирующие на данный момент, с опаской поглядывали на россиян, понимая, что после проката Алексеевой и Громова они станут вторыми, и судьбу медалей будут решать мужчины-одиночники.

Евгений и Татьяна, облаченные в костюмы для произвольного проката, собирались выйти из раздевалки и направиться к ледовой площадке, когда Громов резко остановился.

– Что слу… – Таня обернулась, но не задала вопрос до конца, увидев на лице Евгения гримасу боли. Одной рукой он облокотился на стену, а другую приложил к пояснице. – Женя? – испугалась Таня, замечая, как он закрывает глаза и жмурится от прострелов, отдающих в обе ноги. – Давай пойдем к Антону?

Громов медленно попытался сделать шаг, но ощутил сильную боль и не смог нормально оторвать ногу от пола.

– Не дойду, – прохрипел, сразу после сжимая зубы, чтобы сдержаться и не показать, какие страдания внезапно преподнесла больная спина.

Но Таня всё видела.

– Давай снимемся? – встревоженно предложила она, кажется, только сейчас понимая Громова, когда тот не хотел участвовать в сомнительном командном турнире, чтобы сберечь их обоих для личного зачета. Но Евгений в такие игры не играл. Если он во что-то ввязывался, то шёл до конца. Словосочетания «сняться с проката» для него не существовало.

– Зови Антона сюда, – простонал он.

Татьяна максимально быстро, насколько позволяли коньки с надетыми на лезвия чехлами, бежала по подтрибунному коридору в кабинет врача сборной. Она торопливо поведала Антону о случившемся, чтобы он смог взять нужные лекарства. Обратно они прибежали уже вдвоем. Громов стоял, прислонившись к стене, и часто дышал от боли. Увидев врача, он принялся дрожащими пальцами вытаскивать из брюк черную рубашку, зная, что сейчас предстоит.

– Лечь сможешь? – сходу обратился Антон, но затем судорожно огляделся по сторонам, понимая, что укладывать его на кушетку нет времени. – Ладно, давай стоя.

Татьяна никогда не видела Громова в таком состоянии. Его тело била мелкая дрожь, а на лбу проступила испарина. Глаза то и дело закрывались, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Уйди, – прохрипел он, посмотрев на Таню затуманенными глазами. Меньше всего хотелось, чтобы именно Таня видела его в таком виде. Однако Таня не могла уйти. Как минимум, потому, что увиденное парализовало, лишая возможности сдвинуться с места.

– Давай лицом к стене, – попросил Антон, но понял, что Женя в сложившейся ситуации уже туго соображает. Он положил ладони на его плечи и медленно развернул. Громов поднял руки над головой, сжимая ладони в кулаки.

Антон приподнял рубашку Евгения и безошибочно ткнул пальцами в место, которое доставляло наибольшие страдания, чтобы убедиться в необходимости блокады. Громов сжал зубы, оскалившись от дикой боли. Он изо всех сил пытался сдержаться. Татьяна видела, как вздулись вены на его шее.

– Сейчас, – попытался успокоить врач, находя в небольшой аптечке необходимые ампулы и шприц. – Таня, подними рубашку.

Но Алексеева стояла со стеклянными от ужаса глазами, не в силах пошевелиться. Она не знала, кому нужно молиться, чтобы это прекратилось. Чтобы Женю больше не терзала боль, передающаяся и ей тоже.

– Таня! – крикнул Антон, вырывая из оцепенения. Она моргнула, возвращая себе ощущение собственного тела, а затем быстро подняла края рубашки Громова, оголяя поясницу.

Антон поднес к коже шприц и на мгновение замер, зная, что сейчас Евгению придется тяжелее. Врач решительно сжал губы и резко воткнул толстую иглу в кожу. Громов сильно прогнулся в пояснице и протяжно застонал от боли, которую больше не мог терпеть даже он.

Татьяна от жуткого стона, на который отозвалась каждая клеточка тела, в страхе отпрянула в сторону, не находя больше сил видеть и слышать это. Она обхватила голову ладонями, надеясь, что это просто какой-то кошмарный сон, что так не может быть.