Шрифт:
Закладка:
Хрен его знает, чего там за спиной творилось. Вроде, какие-то крики доносились, но они с успехом могли быть плодом моего воображения, подстегнутого непрерывными треском и хрустом под ногами, шумом крови в ушах и тяжелеющим дыханием.
В итоге — я споткнулся и рухнул. Вот так, просто взял в какой-то момент, и понял, что стремительно лечу на землю.
Приземлился. Вывернувшись не хуже кошки, чтобы не погрести под собой мелочь. Перекатился несколько раз, сжав веки и чувствуя, как мир вращается вокруг. Остановился.
Нож — в руках. Сам — на колене. Свободная рука — торопливо ищет рядом со мною мелочевку. И не находит.
Да вашу ж мать!
А ведь я настолько набегался, что за окружением не то, что не слежу — даже не воспринимаю его толком. Вроде и оглядываюсь, а все размыто и даже не осознаю, на что вообще гляжу.
Но, вроде, за мной никого. Нет никаких силуэтов с муравьиными жопками. Значит, надо найти свою пассажирку побыстрее, да продолжить путь!
Только вот где она?
— Эй! Ты где там? — негромко и хрипло сказал я. — Ты в порядке?
Есть ответ! Негромкий «тяфк!», слабый скулеж. Откуда — не понять. Не может быть слишком далеко, мы ведь вместе упали.
Двинулся на поиски, держа нож наготове. Сразу выяснилось, что довольно сложно что-то искать, когда все еще не отошел от бега, глаза продолжают выискивать ориентиры, на цель, и ноги недовольно гудят. Но — надо. И поскорее.
Ночной лес, где-то там преследователи, а я пытаюсь отыскать щенка-волчицу, девочку с ушками и хвостиком. На удивление, короткий укол общей сюрреалистичности происходящего прочистил мне мозги, и стало полегче — я разглядел след от собственного падения с последующим скольжением, так что дело оставалось за малым.
И малое нашлось-таки. Лежащая чуть в сторонке, поджавшая ноги девчушка, которая походила в ночи больше на камень, чем на саму себя.
Торопливо к ней подошел, заметив, что прихрамываю, присел. Не менее торопливо оглядел — ободрала кожу тут и там, но, в целом, вполне себе в порядке. Плаксивая мордашка понемногу стала успокаиваться, стоило погладить по макушке.
— Идем. Нельзя останавливаться, — сказал я, поднимая волчичку.
— Я только мешаюсь! — выдала она вдруг, вцепившись мне в руки. — Я спрячусь, а ты беги!
Угу. Щас. Почесал за ушком и, не слушая дальнейших возражений, посадил обратно на себя, привязывая уже на ходу.
— Своих не бросаю, — сказал попутно. — Выберемся вместе. И ты все равно слишком маленькая, чтобы тебя оставлять одну.
— А вот и нет! Я умею ящерок ловить! — фыркнула она.
Ну, может и умеет. Но у меня превосходство по всем физическим параметрам, так что главный я. Проверил узлы, потыкал пальцем в протертые в ткани дырки — да потихоньку побежал дальше, сориентировавшись по оставленному при падении следу.
Сейчас было сложнее. Куда сложнее. Усталость свинцовыми гирями навалилась, многочисленные порезы и содранная кожа заныли разом, да еще и прихрамывал на левую ногу. Дыхание толком не восстановилось…
Но я упорно пёрся вперед и вперед. Только вперед, чтоб меня! Если самого себя тащить больно и тяжело, то хоть ради этой мелочевки на плечах. Муравьи-то мясо едят, так что оставлять ее никак нельзя. Не заслужила подобного.
Хоть преследователей и не было видно и слышно, все равно старался бежать. Ну хотя бы легким бегом, морщась от боли и дыша словно древний воздушный компрессор в дверях древнего троллейбуса. Громко и хрипло.
Но это терпимо. Переживу.
Хуже было то, что я откровенно отстал от прочих волчиц, как альфа и предупреждала. Так что направление выдерживал как мог — кое-как. От ориентира к ориентиру, от во-он того дерева к во-он тому кусту, и оттуда до во-он того покосившегося ствола.
В ушах сплошной гул крови — но не только он. Сквозь него, сквозь треск под ногами и дыхание, пробивался порой странный какой-то звук. Жужжащий. Сперва ненавязчивый и едва заметный, затем уже более заметный — и вдруг обратно, уходящий на задний план. И варианта было лишь два.
Либо кажется моему усталому серому веществу, либо что-то в округе жужжит в самом деле. Первый вариант — предпочтительнее.
Надо было удостовериться. Так что сбавил скорость, просто на быстрый шаг, весь обратился в слух. Глаза — и те на автопилоте, «настоящий взгляд», так сказать, будто бы смотрел вглубь черепушки, высматривая посторонние звуки.
Вот я. Вот тихо дышит на моих плечах малышка. Вот под ногами хрустнула ветка, вот со слабым треском переломился сочный лист какого-то куста.
Вжж. Вжж.
Сравнительно ритмично. То чуть громче, то чуть тише. В голове или извне?
Извне. Точно. Когда прикрывал уши, мое воображение выдавало звук иначе, слабее, воображаемо.
— Слышишь что-нибудь? Жужжит что-то, или мне кажется? — с капелькой надежды обратился я к малышке. У нее ушки-то получше моих наверняка — вон, какие длинные.
Она запыхтела, замолкла на пяток секунд, заговорила:
— Как пчелки зудит! Когда улей диких пчел разворошишь, они все так звучат! Это крылышки, они сзади и сверху где-то, вот!
— С-супер, — прошипел я.
И снова вперед. Вот только пчел мне тут и не хватало, спасибо, нахуй, огромное!
Метров через сто пришло вдруг в голову, что муравьи-то тоже летучими бывают. Вот как в голову пришло — так и заметил, что жужжание-то не ослабевает теперь, а нарастает потихоньку. Они приближались. И ладно бы с земли — так с неба!
Прилетели, в итоге, быстро. Сколько ни беги, а от них свалить я не мог уже никак. Только и оставалось, что на ходу слышать, как все громче и громче они жужжат…
Толчок в спину. И снова я повалился на землю, снова умудрился вывернуться кошкой так, чтобы не рухнуть прямо на малышку. Снова прокатился по траве и твердым корешкам. В этот раз не так далеко — скорость не та.
А сверху с грозным жужжанием на меня налетела муравей. На фоне слабого серебряного свечения с неба, ее темный силуэт выглядел… угрожающе. Очевидно! Очевидно, что этот кентавр от мира насекомых никак не мог мне понравится, пусть я и не видел никаких деталей —
