сих пор обнаружить не удалось.

Я ещё предполагаю, что крутой парень по имени Конрад жив-здоров и теперь партизанит, гадит по-всякому, дабы не расслаблялись, но когда-нибудь он вновь вернётся с новыми силами и планом по уничтожению этого мирка. Мою теорию, между прочим, поддерживало множество умных мозгов в разное время. Жаль только Тоска отказалась со мной подискутировать на эту тему. Это вообще был первый случай, когда она отказалась спорить, ну если не считать всяких попыток завести дискуссию о каком-нибудь бреде.

Хиппи энд и всё такое, дорогие мои'

Тоска захлопнула маленькую книжку, исписанную не слишком аккуратным почерком, и сняла очки, чтобы протереть уставшие глаза. Что ж, надо признать, что её ученик историю сдал. Не на отлично, конечно, но сдал. Её не мог не радовать тот факт, что он поднимает в своём повествовании многие любопытные вопросы. Вопросы о некоторых событиях, о которых многие даже и не задумывались. Но его манера изложения, конечно, оставляла желать лучшего.

Древняя вампирша вызвала небольшой огонёк перед собой и сожгла работу ученика. Не стоит сохранять такой бред, тем более, что там много лишнего. Книжница смотрела на горящие страницы, словно околдованная этим видом, она не шевелилась, да и не могла. Её что-то переполняло, какое-то чувство, сильное, но уже давно забытое. Перед ней промелькнуло несколько картин событий тех времён.

— Однако, — с удивлением произнесла женщина, глядя на свою руку.

Погрузившись в воспоминания вампирша не заметила, как с силой сжала очки и те сломались. Тоска смотрела на раны от осколков, смакуя первую эмоцию за восемь, с небольшим, сотен лет. От этого события она даже потеряла счёт времени и привычную точность во всём, наслаждаясь злостью, что закипала. Злостью на нерадивого ученика… Но безэмоциональность вскоре вновь накинулась на неё прозрачным саваном, погрузив в холодное отрешение.

* * *

В тускло освещённой комнате, дрожа от холода, она пыталась подтащить мешок с углём к горну, пламя в котором уже превратилось в тлеющие угли. Мешок был слишком тяжелый для девочки, тогда Келли решила разорвать его и таскать понемногу, чтобы разжечь очаг кузни. Бедняжка была слишком слабой и уставшей от недосыпа и недоедания. Дядя слишком много от неё просит, но, если она не выполнит его указаний, он вновь её побьёт и запрёт в тёмном сарае. Оттуда не сбежать, там постоянно бегают крысы и ещё всякие страшные монстры, а также очень холодно по ночам и приходится спать в грязи, поскольку всю солому и сено оттуда мужчина специально убрал.

Маленькая одиннадцатилетняя Келли была сиротой: её мать умерла во время родов, а отца год назад загрызли волки в лесу. Её дядя, что был кузнецом в этой деревне, взял девочку себе на попечение. Жены у него не было, он был очень груб и не отёсан, и использовал Келли как рабыню.

Вот и сейчас она, после тяжёлой работы по дому, со слезами на перепачканном сажей лице, пыталась разжечь горн кузни по приказу дяди, который, как всегда, ушёл играть в карты.

Огонь начал потихоньку разгораться, и девочка повисла всем своим весом на огромных мехах, чтобы раздуть его ещё жарче. Как только занялись первые язычки пламени, она сразу же примкнула к ним, чтобы хоть немного согреться.

— Ну, лентяйка, бездельничаешь здесь как всегда, — пробасил сзади мужской голос.

Келли обернулась и увидела, как в кузню ввалился пьяный дядя. Невысокий мужчина когда-то был хорошего телосложения, но сейчас полностью заплыл жиром, волосы его седыми сальными патлами свисали с плешивой головы, а запах от него шёл, будто он не меньше недели провалялся в свинарнике.

— Дядя, — испуганно прошептала девочка. — Я всё сделала, вот только огонь осталось разжечь посильней.

— Мда… — пошатывающей походкой он подошёл к очагу и заглянул внутрь. — Подойди-ка сюда.

Племянница послушно подошла к своему дяде и тут же вздрогнула от прикосновения крепкой руки к детской шее. От мужчины сильно разило не только потом, но ещё и перегаром, и по глазам было видно, что тот явно уже крепко набрался за игрой в карты.

— Разве это огонь, которым закаляют железо⁈ — вскричал тот в гневе и, схватив руку племянницы, сунул её в разгорающиеся угли.

Жгучая боль мгновенно охватила сознание Келли, от шока у неё побелело в глазах, и она завизжала, что было сил.

— И как я должен работать с таким огнём⁈ — продолжал орать мужчина, откинув девочку от горна.

Упав на пол, ослабевшая девочка уже не обращала внимания на ноющую боль во всем теле, только свернулась в калачик и стала баюкать обожжённую руку, которая покраснела и местами покрылась волдырями.

— Простите, дядя, — сквозь рыдания выдавила Келли. — Я старалась, но мешки с углём слишком тяжёлые…

— Тяжёлые, говоришь? — раздражённо воскликнул мужчина.

Кузнец в порыве гнева пнул племянницу, и её маленькое тельце подлетело в воздухе.

— Дядя, простите, я больше так не буду, клянусь! — ревела та, задыхаясь от удара и не зная за какое больное место хвататься.

— Да, не будешь. Я научу быть тебя сильной.

Он снял с пояса широкий, кожаный ремень и, подняв девочку за волосы, стал избивать. Бил сильно и жёстко, не обращая внимания на все слёзные мольбы. Наконец, ему надоело издеваться над ней, и он отпустил девочку. Келли без сил свалилась на пол и беззвучно рыдала, мямля еле-еле, что больше так не будет, и просила простить её.

— Похоже, ты ещё не усвоила урок.

Келли в ужасе посмотрела на монстра, что когда-то был её дядей, и постаралась отползти от него.

— Нет, я все поняла, клянусь! Я больше не буду слабой, обещаю, — пролепетала она дрожащим голосом.

Но кузнец уже не слушал её. С ревом безумца он накинулся на неё и стал сдирать с неё одежду.

— Дядя, НЕТ! ПРОШУ!!! — взмолилась она.

Но сильная рука ударила девочку, и Келли потеряла сознание.

Она проснулась от собственного крика,