Шрифт:
Закладка:
Я нежно обняла ее за плечи, таким образом пытаясь выразить ей свое сочувствие.
— Ты думаешь, что я всегда ношу с собой вот в этой сумке? — Она отстранилась и сунула мне сумку в нос.
Понимая, что мне эта информация ни к чему, я все же терпеливо ее слушала, ведь человеку тоже надо выговориться, особенно если только восемь утра, а она уже на таком взводе.
В этот момент она начала доставать вещи из сумки и кидать их на пол:
— Смотри — хлопушка, маркеры, губка для хлопушки, секундомер, пауэрбанк, ручка, монтажные листы, тейп, блокнот, ножницы…
Вещи летели и летели на пол, мне стало казаться, что сумка бездонна.
— И это еще не все! — Она запустила руку обратно в сумку.
— Черт, почему, когда она нужна, ее никогда нет! — закричал в этот момент в мегафон Семен Петрович. — Зато, когда не нужна, она все время мельтешит у меня перед глазами и болтается под ногами…
— Это он про кого? — испугалась я.
— Про меня, про кого еще… — спокойно ответила бедная, задерганная Татьяна и начала все запихивать обратно в сумку.
Мне было ее очень жаль. Я присела рядом и стала помогать ей собирать вещи.
На заднем фоне все это время продолжал ругаться Семен Петрович. С помрежа он переключился на звуковика Павла, а потом еще на кого-то.
— Фень, тут еще должны быть вызывные листы, куда я их швырнула-то в запале?
Листы нашлись в самом углу.
— Вот смотри, сегодня вообще нет с тобой сцен, видишь?
Я посмотрела.
— Сегодня барская усадьба весь день, и завтра, и послезавтра, и павильон переоборудован под эти сцены. Он на прошлой неделе сам распорядился — мы сделали, он забыл, а виновата я!
— Вот вы где спрятались, кумушки мои! — как-то уж совсем зловеще прорычал Семен Петрович, подходя к нам. — Ползаете, значит, по полу вместо того, чтобы работать, да?
— Семен Петрович, я готова, что делать нужно? — вставая и принимая огонь на себя, спросила я.
— Это тебе пусть наш прекрасный помреж скажет, — отодвигая меня в сторону и открывая себе обзор на бедную Танечку, ответил режиссер.
— Семен Петрович, а знаете что? — тоже вставая с колен, начала Таня.
— Что? Очень интересно, что? — надвигался на нее Семен Петрович.
— Вы что, возомнили себя барином? А из нас сделали своих крепостных? Что вы постоянно орете и унижаете меня?
Семен опешил от такого поворота разговора, а Таня воспользовалась его растерянностью и продолжала:
— Вы вообще кто? — Этот вопрос прозвучал как пощечина, так же жестко и хлестко.
Я замерла, наблюдая за этой словесной баталией.
— Не понял, тебе мою должность напомнить? — опять растерялся Семен Петрович, он явно не ожидал от Танечки такого хамского напора.
— Да, кто вы такой есть, чтобы себя так с нами вести?
— Я тут главный! Я тут режиссер! — возмущенно крикнул режиссер.
— Так вот, режиссер! Пошел ты на фиг! — И она бросила бумаги ему в лицо.
На всей площадке не слышалось ни звука. Я оглянулась. Вся группа застыла и наблюдала, что произойдет дальше…
Семен Петрович повел себя нестандартно. Он молча наклонился, собрал бумаги в стопку, аккуратно положил Тане в сумку и тихо сказал:
— Танечка, давай работать, пожалуйста! Какая сцена сейчас в кадре?
Татьяна как ни в чем не бывало без паузы и без всякого перехода ответила:
— Сцена сорок четвертая, кадр пятый.
— Ну, видишь, а чего стоим? Все на площадку!
Актеры вошли в кадр, Семен сел на свой «режиссерский» стул, монтажники, операторы, гримеры, реквизиторы, художники-постановщики засуетились, занимая свои позиции, а главный «деспот и тиран», взяв мегафон, зычно крикнул:
— Камера, мотор, начали!
Одна я осталась не при деле. Точнее, как раз дело-то у меня было, но не связанное со съемками.
Реквизитор Тася сидела в самом укромном месте, и мне стоило большого труда там ее найти. Я тихонько подсела к ней и спросила:
— Таисия Викторовна, а в чем сейчас заключался весь этот скандал?
Реквизитор вытерла красное и потное от волнения лицо и еле проговорила:
— У меня на этой картине точно гипертонический криз будет или инфаркт случится. А мне нервничать нельзя, у меня сахар!
Про сахар я не совсем поняла, но что она имела в виду, узнавать мне и не хотелось. Гораздо больше меня интересовало другое:
— Таисия Викторовна, а вы ведь любой реквизит можете для съемок достать? — задала я следующий вопрос.
— А что надо? — неожиданно конструктивно спросила она.
— Дело в том, что мне нужно оружие!
— Петровича решила пристрелить? Давно пора, гада такого…
— Нет, он хороший, только нервный немного, но это у него профвыгорание, как я думаю.
— Профвыгорание… — передразнила она меня. — Самодур он, и все!
Мне хотелось уже закрыть тему с Семеном Петровичем.
— Я помню, Таисия Викторовна, что вы можете достать все… и чапельник, и садник, и серп…
— Ближе к теме, какое именно тебе оружие?
— Нужен арбалет, только чтоб стрелял.
— И болты к нему, как я понимаю…
— Чего? А болты зачем?
— Ты же сама сказала, чтоб стрелял… а чем, по-твоему, он стреляет?
— Я думала, стрелами…
— Обычная стрела в него не поместится, он стреляет короткими стрелами, называются болты.
— Офигеть, а я не знала…
— Когда надо?
Ее профессиональный и деловой подход мне явно импонировал.
— Сегодня.
— Тогда двойная цена. Я напишу, куда и во сколько приехать, и сколько это будет стоить, тоже напишу. Сейчас по цене сориентировать точно не могу.
— Любые деньги, мне очень надо.
— Достану, не волнуйся, а срок аренды какой?
— На день, в крайнем случае — два.
— Это тот случай, если в первый день не получится его замочить?
— Я не собираюсь никого мочить, мне для фотосессии, — соврала я.
— Жди. — Она тяжело оторвала свою пятую точку от стула и побрела к выходу из павильона.
А я сидела и думала: «Мир кино совершенно удивителен, и в нем тоже присутствует некая магия, ведь он притягивает к себе зрителей уже не первую сотню лет. И все же интереснее кино может быть только снимать это кино. Сколько труда, сил, риска и нервов вкладывается в этот процесс, чтобы любой желающий мог нажать на кнопку своего телевизора и погрузиться в другой мир. Сколько человек жертвуют своим сном, здоровьем, покоем, чтобы создать
