притенов, ныне обратившиеся грудой искромсанных лоскутов. Плащевые фибулы были больше рубашечных, но проще в исполнении.

Когда воины вернулись в дом, Огнеслав широко улыбнулся, демонстрируя полное удовлетворение происшедшими метаморфозами. Они вновь сели за стол. По словам колдуна, до ритуала оставалось не больше двух часов, но когда Мидас резонно спросил, не стоит ли ему начинать подготовку, тот лишь фыркнул.

– Хорош был бы из меня верховный маг, если бы я лишь сегодня стал готовиться к ритуалу, к которому мои предки готовились больше четырех с половиной тысячелетий, – он поскреб в бороде, с лукавым прищуром глядя на фригийского царя. – Все уже готово, друг мой. Давно. И перепроверено. Вам ведь нужно в храме оказаться до завершения, верно?

– Как можно ближе к финалу, – кивнул Мидас. – Один заострил на этом внимание.

– Один! – протянул Огнеслав. Получилось забавно, но не скажешь, что неуважительно. – Отец Всех! Если уж он на чем-то заостряет внимание, то лучше впитывать его словам с великим тщанием.

– Это уж точно, – кивнул Карн. – Мы как-то шли его Дорогой, и я имел честь убедиться, что Высокий не допускает двусмысленностей. А если тебе кажется, что допустил, то это сугубо твоя проблема.

Огнеслав понимающе улыбнулся, а потом поймал пристальный взгляд Мидаса.

– Чего смотришь так? – обратился он к фригийскому царю. – Знаю я, что это за чудо такое – Дорога Одина. Белозар ее стерег во время оно…

– Как ты сказал? – встрепенулся Карн. – Белозар? Волхв из Рода Серого Барса?

– Ну, если ты и вправду Дорогой Одина прошел, то нечего мне удивляться, что ты Белозара знаешь, – развел руками Огнеслав. – Верно, тогда нашего брата волхвом называли. И Род мой – Серого Барса Род.

– Твой? – переспросил Карн.

– Парень, ну я шепелявлю нешто, или иной какой дефект речи у меня? – рассмеялся Огнеслав. – Ты вот удивляешься, а я вот вижу, что в соответствии с силой своей удивляться ты таким вещам не должен. Верно, Белозар – пращур мой. И встречался ты с ним здесь же, четыреста с лишним лет назад. Я о том не ведал, но теперь все сошлось. Длинный же ты путь прошел…

Огнеслав задумчиво покачал головой и Мидас вновь увидел в его глазах отблеск сомнения. Но потом понял – маг сомневается не в них. Он сомневается в том, верно ли сам понимает, кто эти двое, что сидят перед ним.

– Карн рассказывал мне эту историю, но не помню, чтоб он упоминал Храм Радогоста. Если бы они побывали здесь, согласись – такую деталь он вряд ли бы упустил, – Мидас попытался плавно увести разговор в другую сторону.

– Кстати, да, – парень тут же поддержал друга. – Никакого храма не было!

– Не было, – подтвердил Огнеслав. – Храм построили позже, когда сюда пришел Орден.

– А насчет названия, – Мидас не просто продолжал уводить разговор, он зацепился за тему, которая действительно была ему интересна. – Храм ваш зовется Храмом Радогоста. Я думал, что город по нему назван.

– Не совсем так, – покачал головой маг. – Но я понимаю, к чему ты клонишь.

Мидас напрягся, подумав, что Огнеслав разгадал его не особо изящный маневр, но колдун продолжил говорить и фригийский царь расслабился. А вот Карн прочел в ауре мага, что тот все отлично понял, однако парень решил опустить этот момент, справедливо прикинув, что на его век и без того хватает тайн.

– Радогост – не бог, как полагают в иных землях, – заявил Огнеслав. Он поднял глаза к бревенчатому потолку и глубоко вздохнул. – И Световит – не бог.

– Ага, это принцип, – перебил его фригийский царь. – Уже слышали.

– Это на самом деле непросто объяснить представителю не-нордической расы, – Огнеслав внимательно посмотрел на Мидаса. – Да, ты был человеком, и во многом остаешься им до сих пор. Но ты ибер по крови, – он перевел взгляд на Карна. – А вот он может понять, но – со временем. Дело в том, что мы, русы, не создаем богов, не в том смысле, как это делают другие народы. Наши боги – это наши люди. Герои пятой расы, что обессмертили не только свои имена, но и свою суть.

Он немного помолчал, подыскивая правильные слова.

– В тебя верят, – продолжил маг, вновь обратившись к Мидасу. – И это дает тебе силы. Наших богов питает не вера. Их питает память. Память расы, которая…

А затем входная дверь внезапно распахнулась, но мгновением раньше Карн почуял неладное. Он должен был ощутить ее раньше – темноту, сгустившуюся у самого горизонта. Преддверие опасности, неприкрытого зла.

В помещение ворвался воин в короткой кольчуге поверх кожаной рубахи. Он звучно вытолкнул воздух из легких, выравнивая сбитое дыхание. Мидас рефлекторно отметил, что его высокие сапоги из темно-коричневый кожи по середину голени в дорожной пыли.

– Беда, отец, – пророкотал воин. – Я был в дозоре на западе. Твари из земли Дивов идут. К сумеркам будут здесь.

– К самому ритуалу, – процедил Огнеслав, медленно поднимаясь из-за стола. Фригийский царь тут же метнул взгляд к деревянной стойке справа от входной двери, на которой маг попросил его оставить меч прежде, чем пройти в дом.

– Сколько их, Дый? – колдун подошел к воину, взял его за плечи, заглянул в лицо. – Что это за дивьи люди? Конкретнее, сын!

– Три дюжины витаров, столько же – ярчуков, – быстро ответил Дый. – Лихо числом не менее двух дюжин, мелькали быстро, мог не разобрать.

Витары, ярчуки, лихо – ни Карн, ни Мидас раньше не слышали этих слов. Но парень прочел ауру молодого воина, это было несложно – по ее внешнему эмоциональному слою, словно блики по воде, скользили всплывающие из недавних воспоминаний образы.

На самом деле, при желании Карн мог проникнуть в разум парня, добраться до миндалины и в считанные мгновения найти там подробные отпечатки недавних событий, которым Дый стал свидетелем. Но это было неправильно, и он дал себе слово, что не посмеет касаться разума тех, кто ему не угрожает. Он слишком хорошо помнил ощущение безграничной власти, которое впервые испытал, подавив волю гарпии. Затем, в городе-храме дусгэйовэх, он брал под контроль аборигенов и с каждым разом ему было все легче направлять клинки изогнутых топоров в сердца