Горану, обеспечьте этих людей кровом, мы примем их, – голос седобородого был низким и властным, и одновременно – мягким и приятным. Странное сочетание, удивившее даже Мидаса. – Пусть Дара и Уйка помогут. Они, кажется, уже обзавелись там знакомцами.

Вампир кивнул и поманил к себе женщин.

Мидас, все еще пытавшийся интерпретировать пережитые ощущения, не сразу понял, что кто-то дергает его за подол рубахи, он неохотно оторвал взгляд от синеглазого мужчины. Это был Пересвет, мальчишка протягивал фригийскому царю его боевой нож.

– Он добро послужил мне, – заявил юный рус. – Для меня было честью держать в руках оружие такого воина.

– Такого воина? – улыбнулся фригийский царь, поражаясь искренности собственного голоса. Он встал на колено перед мальчиком, внимательно посмотрел на протянутый скрамасакс, но не коснулся его. – Да в твоих землях полно ребят, что вмиг уложат меня на обе лопатки! – он гулко рассмеялся, внезапно осознав, что ему жаль прощаться с этим отважным пареньком. – Оставь его себе, теперь он по праву твой.

– Благодарю, – кивнул Пересвет и вместо ножа протянул Мидасу руку. Древний бог крепко пожал тонкое предплечье, после чего паренек шагнул к Карну.

– Не печалься, – сказал тот, невольно читая ауру Пересвета, который просто думал слишком громко. – Мы не расстаемся. Мы будем жить в памяти друг друга.

– Ты… – мальчик запнулся. На миг Карну показалось, что он расплачется, но рус сумел справиться с нахлынувшими эмоциями. – Таких как ты… нет.

Карн приоткрыл рот от удивления и медленно протянул Пересвету руку, но тот отбросил ее и крепко обнял парня. Тут же отстранился, шмыгнул носом и не оборачиваясь побежал к матери, которая стояла поодаль вместе с Уйкой и каинитом.

Дара помахала англичанам рукой и те последовали за ней вглубь города. На лицах экс-колонистов Мидас прочел крайнюю степень изумления. Многие крестились, некоторые – со слезами на глазах. Ну ничего, подумал древний бог, тут из вас вся эта дурь быстро выйдет. Креститься они вздумали! В святом то месте!..

– Я рад приветствовать вас в Радогосте, – синеглазый мужчина вновь непостижимым образом переместился в пространстве, оказавшись прямо перед ошарашенными Карном и Мидасом.

На нем была молочно-белая льняная рубаха, закатанная по локти, и неширокие штаны, заправленные в кожаные полусапожки довольно простого кроя. Одеждой он едва ли отличался от других жителей Радогоста, но его пальцы были унизаны множеством разномастных колец, а на запястьях седобородого Мидас разглядел массивные браслеты со свастичными символами. На шее мужчины висела толстая серебряная цепочка, напоминавшая скорее перевитый шнурок, чем сцепленные между собой кольца. Это и отличало его от остальных – ни у кого из окружающих фригийский царь не заметил никакой бижутерии, хоть завалящего латунного колечка.

– Меня зовут Огнеслав, я верховный маг Храма, – он почтительно поклонился и Мидас инстинктивно поклонился в ответ. Карн, который не мог видеть этого движения, так и стоял, ожидая продолжения беседы. Фригийский царь бросил на него короткий взгляд и улыбнулся, переведя глаза на Огнеслава. Тот улыбнулся в ответ и кивнул.

– Ваши имена я знаю, – продолжил он. – Арминиус любезно показал мне все, что в последние дни видели его не-мертвые глаза. Кто вы такие – я догадываюсь. Один из бардов прошлого, он тоже состоял в Ордене Ка-Дас, оставил после себя внушительное поэтическое наследие. Мы долгое время полагали, что это лишь предмет искусства, не более. К тому же, его стихи передавались изустно, как было принято у нашего Ордена многие тысячи лет назад, а потому – время нещадно исказило их. Но теперь я вижу, что в этих текстах было нечто большее. Например, история о двух странниках, над которыми невластны пространство и время. Один – слепец, другой – однорук… Совпадение? Не думаю.

Огнеслав пригласил их в свой дом, высокое бревенчатое строение с пологой двускатной крышей, приютившееся на невысоком холме в тени величественного храма. Когда они пересекли порог, Карну вспомнилось его путешествие по Дороге Одина. Тогда, после возвращения из Лимба они вновь оказались в Ра, но – толи в другом времени, толи в другом месте, парень так ничего и не понял. Но там один из русов тоже пригласил их к себе, и изнутри его дом выглядел почти полной копией жилища Огнеслава.

И хотя теперь Карн не мог видеть физическим зрением, воспоминание пришло в ответ на энергетические ощущения. А вот Мидас все отлично видел и был поражен удивительной простой и гармоничностью дома, который принадлежал ни кому-нибудь, а, на минуточку, верховному магу. Ему никогда не доводилось бывать в домах русов и ближайшая аналогия, которую он мог бы привести – это вилы древнеримских военачальников времен Империи. Там тоже все было просто и со вкусом.

Их встретило одно большое помещение, игравшее одновременно роль прихожей, гостиной и кухни. Высокие потолки, множество широких окон с резными рамами, распахнутые настежь. Посреди комнаты – длинный стол с лавками, справа – каменные печь, он которой распространялся ни с чем не сравнимый аромат свежего хлеба. Настоящего хлеба, без дрожжей и прочих «благ цивилизации». Такого хлеба, который даже в герметичном пакете к вечеру затвердеет.

У печи хлопотала женщина средних лет, которую Огнеслав представил как Деяну. Маг не стал уточнять, кем ему приходится эта высокая и стройная представительница прекрасного пола с тугой косой пшеничных волос, спускавшейся ниже пояса, и добрыми глазами цвета бескрайней степи. Карн и тем более Мидас плохо разбирались в традициях русов, а потому не ведали одной простой истины – если мужчина приглашает тебя в дом и у плиты, то есть – у печи, ты видишь женщину, то она может быть только женой хозяина дома.

То есть технически она могла быть и дочерью, однако дочь, буде таковая имеется, прибывающий в здравом уме рус не покажет в первую встречу малознакомым людям, как бы доброжелательно он к ним не относился. Это тоже часть традиции.

Под крутой лестницей, уводившей на верхний этаж, располагалось несколько бочек с водой, над ними на деревянных крючках висели плотные льняные тряпицы, надо думать – местный аналог полотенец. Там воины умылись и Мидас продолжил осматривать помещение, приметив у дальней стены несколько высоких стеллажей с бумажными книгами. Вот чего он точно не ожидал здесь увидеть, так это бумажных книг!

А потом его взгляд упал в угол под стеллажами и если бы это увидел Карн, то острое ощущение дежавю прострелило бы его насквозь. Куб со стороной сантиметров