Я сглотнула. Алви продолжил:

– Но на площади ни нага-жреца, ни палатки я не нашёл. Пришлось снять ментальные отпечатки свидетелей, чтобы подтвердить, что наг там был, и чтобы тебе не навесили лишний срок с блокировкой магии. Ты же понимаешь, что по возвращении в академию на тебя наденут новый браслет?

Думать об этом не хотелось. Я поёжилась. С другой стороны, радовал оптимизм Алви: он явно не собирался сгинуть в Руне. Значит, у него уже есть план.

– Так что, учитывая обстоятельства, тебе лучше честно рассказать, о чём вы так мило поболтали с нагом, что в результате он умудрился слямзить твой браслет, – пристально посмотрел мне в глаза Алви.

Ранди с волнением взглянула на меня.

– Мы говорили о Руне, – сказала я. – И о том, что проклятие, наложенное хэндаром, может снять только хэндар. Ты, похоже, уже об этом знаешь?

Алви ничего не ответил.

– Поэтому тебе надо срочно раскрыть злодея и уезжать из Розендорфа, – проговорила я. – Навсегда.

– Но ты…

– Я с меткой Руны сама разберусь, – перебила я его, возможно, грубо. – У Ранди уже метки нет, если ты заметил.

– Заметил. Но она хэндар, ты – нет.

– У меня её энергия. Как видишь, с избытком. – Для снижения уровня важности я игриво откусила кусок курицы. – Или по ауре это незаметно?

– Заметно… – Алви вновь весьма подозрительно глянул на меня, затем на Ранди. – Но это не перевоплощение, и потому не поможет.

– Посмотрим.

– Агнес…

Я не дала ему шанса развить тему, однажды она нас ни к чему хорошему не привела. Да, пусть считает меня глупым вселенским злом, я уже начала к этому привыкать. Но я ещё заставлю его удивиться! А пока я просто вернулась к прежнему разговору.

– Итак, мы говорили о нагах, – произнесла я, размахивая куриной ножкой, как дирижёрской палочкой. – Что я о них знаю? Что они способны менять облик, но не как оборотни. Для нага это чары. Они живут долго, не любят людей, но способны их подчинять. Наги сильнейшие чародеи, которые даже умеют готовить отвар для оживления мёртвых, наги способны невероятно быстро перемещаться в пространстве. И они мстительны.

Алви присвистнул.

– Неплохо.

– Однако если удастся победить нага в поединке, он никогда не станет за это мстить и нападать снова.

– А вот это отлично!

– Насолил кому-то из нагов? – усмехнулась я. – Не припомню ни одного нага в нашей академии.

– Они обычно не учатся в таких заведениях, у них всё своё.

– Тогда ты, наверное, разбил сердце прекрасной нагине? – подмигнула я.

Алви хмыкнул и качнул головой. Что-то он не слишком разговорчив. Но от меня так просто не отстанешь. В конце концов, он сам просил о помощи в расследовании.

– Ты считаешь, что в Розендорфе есть третий наг? – спросила я прямо и, поймав его взгляд, добавила: – Это не Ранди точно, уж поверь, я знаю её суть и тайны. И не её брат. Мы можем спокойно разговаривать при моей подруге.

Я подчеркнула последнее слово, Ранди просияла. Алви громко вздохнул, словно что-то просчитывал. Затем кивнул:

– Ладно. Вдова Гольден – наг, точнее, нагиня, и она меняет внешность. Я подозревал это. Этот росток из страны нагов в чайнике только подтвердил мою версию – он приблудился в цветочный магазин над снятой ею для отвода глаз квартирой. Она в ней никогда не жила, только появлялась проездом. Что забавно, стиполусы размножаются, разбрасывая листья. Поэтому логично предположить, что тот, который сидит в нашем чайнике, отделился от «родителя», а им владеет та самая Гольден. И, весьма кстати, у одной дамы в Розендорфе тоже есть редчайший стиполус. Как и нагов, внезапно редчайших стиполусов в наших краях тоже два. В совпадения и случайности я не верю.

– Но никто в замке не пахнет так, как вдова Гольден! Все различаются запахами, – возразила Ранди.

– Потому что кто-то очень много курит и пользуется отвратительными духами, – заметил Алви.

– Леди Хинтара? – ахнула я.

Алви кивнул и посмотрел на Ранди.

– Вы описывали вдову Гольден как молодую черноволосую красавицу, высокую, стройную, с белой кожей и алыми губами?

– Да, но только она средних лет, не совсем юная, – ответила Ранди.

– Так же выглядела леди Хинтара во времена моего детства.

Я от волнения откусила больше половины куриной ножки. Алви замолчал, словно продолжал анализировать догадки. Я не стала мешать, тем более что рот мой был забит, надо было усиленно жевать. И я обратила внимание на окружающий нас лес.

Мы ехали будто в тоннеле: высоко над нашими головами простирались широкие сосновые лапы, укрытые снегом. Серое небо едва виднелось в просветах высоченных деревьев. Снег скрипел под полозьями саней, пахло свежестью, промёрзлой землёй, а ещё из корзин тянуло апельсинами, сочным гусем под клюквенным соусом, копчёным мясом, бужениной и сдобой с шоколадом. Вкусно.

Вот только в груди у меня вдруг обосновалось странное, сковывающее чувство, а в руках появилась едва заметная дрожь. Со мной что-то происходило…

– Думаю, леди Хинтара была любовницей моего отца, только не в нынешнем образе. Он был эстетом. Однако что стоит нагине поменять внешность: стать старше или моложе, запудрить моей матери мозги, превратившись в обрюзгшую тётку? – наконец, сказал Алви. – Леди Хинтара и вдова Гольден – одно и то же лицо. А ещё и дама, которую мой отец, по словам слуг, называл «Золотком», когда они приезжали сюда за три месяца до событий в академии. Тут она уже не скрывалась. Думаю, мой отец с любовницей готовили заговор против короля вместе. Отец был слишком продуманным, чтобы не оставить себе путей к отступлению. Твоя первая версия оказалась самой верной. Поздравляю, Агнес!

Я сглотнула.

– Зачем, по-твоему, ей Руна?

– Наги хоть и великолепные чародеи, но не всесильные, – ответил Алви. – Наверняка ей не хватило собственных сил, чтобы открыть проход сюда из Храххны. Пустыня априори – место запечатанное, после случившегося в академии на границы Храххны маги разных королевств наложили тройные печати. Леди Хинтара не дура, она попробовала сама открыть портал – не вышло. Лишь снег растаял на Старом карьере. Тогда она обратилась за помощью к Другому миру, как и мой отец три месяца назад: все пароли-ритуалы были у неё на руках.

– Но эта сила даётся не даром…

– Да. Полагаю, её расплата – две души в обмен на освобождение двух душ: отца и Джестера. Он же его любимчик.

Я увидела, что Алви было больно об этом говорить. Хотела взять его за руку, но дрожь в моих пальцах усилилась, превратилась почти в вибрацию. Я выбросила косточку в снег и спрятала руку в муфту. Ранди глянула на меня с тревогой.

– Может быть, вдова Гольден, то есть ваша леди Хинтара, хотела расплатиться нами? – спросила она волнуясь. – Она же уговорила Стаэля открыть Руну и провести ритуал. Но он не прыгнул в трещину. Меня толкнул туда, а сам струсил. Магии у меня в тот момент не было, я же ей сопротивлялась…

– И Руна осталась открытой. Тебе повезло, что доктор Керн вытащил тебя, – я б расспросил его, как ему это удалось… – Алви смотрел вперёд, и, к счастью, не замечал, что со мной что-то не так. – И тут попались мы. Доктор нас привёз к Руне. Думаю, специально. Он почему-то очень радел за тебя, Ранди. Он был в курсе родового проклятия и того, что я по очереди следующий на откуп. Возможно, он предложил Руне нас взамен.

– Вряд ли… – сказала я, но зубы вдруг щёлкнули, и слова прозвучали странно.

– Не стоит разговаривать с полным ртом, Агнес, – заметил Алви. – С нами тоже пошло не так, потому что ты, Агнес, была в тот момент фактически не маг.

Я взяла себя в руки и проговорила как могла нормально:

– Но ни Ранди с братом, ни мы не дороги для леди Хинтара! Что же это за расплата?

– Кто знает реальные запросы сущностей с той стороны? – усмехнулся Алви. – Я бы не стал свято верить каждому писаному слову в сомнительной книжке. Ты уже большая девочка, Агнес! Боже, что с тобой?!

Меня целиком охватила дрожь, в теле будто свернулось что-то узлом. Я увидела оранжево-красный свет над своим запястьем и схватилась за живот, пряча лицо, – оно исказилось от боли.

– Мне плохо! Остановите… – выдавила из себя я,