эффективной артиллерии, укомплектованной грузинскими и армянскими стрелками. Но он понимал, что его войска все равно не сравнятся с русскими в ближнем бою из-за, по его словам, "их грозной силы и непоколебимых рядов". Его преемники не смогли оценить мудрость его прозрений.

Помимо атрибутов царской власти, заимствованных у Сефевидов, ни Ага Мухаммед-хан, ни его преемники не предприняли реальных попыток восстановить сущность централизованной бюрократической монархии. Вместо этого династия Каджаров полагалась на управление племенной политикой и поддержание непростого перемирия с улама, которые ставили под сомнение легитимность государства в отсутствие скрытого (оскудевшего) имама шиитской традиции.280 Процесс переговоров предполагал наличие системы ценностей, основанной на исламском праве и традиционных обычаях. Как мы видели, обязанностью шаха было защищать шиитский ислам, быть его "Хранителем" (Шаханшах Ислам Панах). Если бы он не выполнил свои обязательства, то потерял бы свою легитимность.

Двумя самыми мощными средствами протеста были наставления с кафедры мечети или закрытие базара - форма бойкота государства. В Иране внутренняя стабильность, как и внешняя безопасность, находилась на острие бритвы.

 

Реформаторы при Каджарах

Власть Каджаров опиралась в первую очередь на их собственный клан и во вторую очередь на турецкие племена Азербайджана. В отличие от Сефевидов, Каджары больше не могли опираться на резервуар грузинских рабов после того, как грузинское пограничье перешло под контроль России. Каджарская армия состояла из небольшого отряда личной кавалерии шаха, которая в 1820-х годах все еще состояла из грузинских рабов-ветеранов, купленных иранской знатью, нерегулярных кавалерийских сборов, поставляемых племенными вождями, но не всегда надежных, и местных ополчений, содержавшихся в городах и деревнях. Очевидно, что они не могли сравниться с такой военной силой, как русская армия. Преодоление слабости иранской армии стало главной целью реформаторов в XIX веке.

В центре имперского правления - в суде, армии и бюрократии - начинающим реформаторам мешали, мешали и в конце концов были уничтожены три взаимосвязанные проблемы: слабая экономика, в которой все больше доминировали иностранные интересы; семейные и фракционные распри; и вмешательство в государственные дела двух великих держав-соперниц, Великобритании и России, которые превратили Иран из конкурента в конкурента в борьбе за пограничные земли и поставили его в фактическую зависимость.На протяжении всего XIX века доходы государства падали. Правительство часто сталкивалось с неплатежеспособностью. Налоговое хозяйство, продажа акций и коррупция продолжали истощать финансовые ресурсы страны. Попытки увеличить доходы за счет повышения налогов неизменно наталкивались на противодействие местной знати. В результате Туркманчайского договора (1828 г.), завершившего вторую русско-иранскую войну, на Иран легло непосильное бремя репараций и капитулянтских прав для русских купцов, которые впоследствии были распространены на Великобританию и другие европейские державы. К концу века, как мы увидим в главе 5, уступки иностранным интересам возмутили общественность и уламу, привело к насилию и кульминации Конституционной революции.

В течение долгого девятнадцатого века реформаторы предприняли три крупные попытки оправиться от разрушительных психологических и финансовых последствий поражений в двух войнах с Россией и неспособности правителей противостоять англо-русскому вмешательству в иранскую политику. Во время правления Фатх Али Шаха (1797-1834) самый энергичный сын шаха, наследный принц Аббас Мирза, правитель Тебриза, решил извлечь уроки из своего поражения от русских во время первой войны (1805-1813), когда Иран уступил свои ценные шелкопроизводящие пограничные земли на Южном Кавказе. Стремясь модернизировать армию, он брал пример с Османской империи. Перенимая европейские образцы, он искал оправдания своим реформам в истории ислама. Он привлек иностранных инструкторов, сначала русских дезертиров, а затем французских офицеров. Британские советники выделили субсидию, позволившую ему приобрести современное оружие и создать респектабельное войско (Низам Джадид, Новая армия) из 12 000 пехотинцев, набранных из Азербайджана. Однако его более амбициозная кампания по введению воинской повинности к 1830 году не оправдала ожиданий.

Будучи человеком дальновидным, Аббас Мирза был первым иранским лидером, отправившим студентов за границу для изучения европейских технологий. Хотя их было немного, они вернулись, чтобы ковать оружие, основать первый в Иране печатный станок, переводить труды, включая историю Петра Великого, ввести кабинетную систему в иранское правительство, а также обучать детей знати технологиям и иностранным языкам. Противодействие его реформам со стороны братских соперников, которые выдвигали религиозные возражения против влияния индепендентов, заставило его вступить в словесную войну за толкование Корана, причем обе стороны боролись за поддержку уламы. После его смерти армия вернулась к традиционной схеме. Ни одна из попыток модернизации не увенчалась успехом. Племенные власти восстановили свой контроль над Новой армией; преданность вождю заменила дисциплину в подразделениях.

Вторая крупная попытка реформ была предпринята в первые годы правления нового правителя Надир аль-Дин-шаха (1848-1896) другим военачальником азербайджанской армии, наиболее известным под именем Амир-Кабир. Взяв под полный контроль обученную европейцами Новую армию, он фактически управлял страной с 1848 по 1852 год. Его реформаторские инициативы были вдохновлены предыдущим визитом в Россию и трехлетним пребыванием в Османской империи. В отличие от своих преемников, которые пытались добиться перемен сверху вниз, он понимал важность европейского образования, которое практиковал Мухаммед Али в Египте. Политехнический колледж в Тегеране, основанный им в 1851 году и укомплектованный преподавателями из Франции, Италии и Австрии, в течение последующих полувека давал стране ряд ведущих специалистов. Амир Кабир также отправлял студентов в Россию для получения технического образования. Он основал первые мануфактуры по производству стрелкового оружия, текстиля и стекла. По его приказу были реформированы суды и начата защита религиозных меньшинств. Он основал первую в Иране газету. Но, как и другие, кто пошел по его стопам, он стал жертвой махинаций придворных соперников, которые воспользовались страхом шаха перед его огромной властью.

Третью попытку реформ возглавил Мирза Хусейн Хан (получивший титул Моширал-Даула), сын высокопоставленного бюрократа, который был одним из первых иранских студентов, отправленных за границу. Как и Амир Кабир, он испытал глубокое влияние службы за границей, сначала в России, где он провел три года в качестве дипломата, а затем в течение двенадцати лет в качестве министра и посла при Порте в период Танзимата. Он убедил шаха посетить Османский Ирак, которым в то время управлял один из ведущих османских реформаторов, его друг Мидхат-паша. Призванный в Тегеран в качестве великого визиря, он ввел некоторые из административных реформ, которые наблюдал в Османской империи, учредив высший суд и введя систему кабинетов. Он стремился разделить религиозные и светские суды. Он организовал для шаха первую из трех поездок в Европу, несмотря на протесты уламы. В 1872 году он превысил свои полномочия, предоставив барону де Ройтеру чрезвычайный набор экономических концессий, возможно, самый широкий из когда-либо предоставленных иностранцу любым суверенным государством, включая монополию