китайского эквивалента министерства иностранных дел, и Военно-морского совета было в значительной степени делом рук отдельных ученых-чиновников, добившихся легитимности путем переосмысления традиционных конфуцианских принципов. В отличие от этого, центральному правительству не хватало ни видения, ни воли, чтобы поддержать всеобъемлющую и комплексную программу реформ или обеспечить необходимую финансовую основу для новых институтов.

Более консервативные чиновники, выступавшие против функциональной специализации и изменений, угрожавших их привилегиям, нашли мощную поддержку у вдовствующей императрицы Цыси. Честолюбивая, талантливая и авторитарная, она была регентом с 1861 по 1908 год, сначала для своего сына, последнего законного императора Тунчжи, а затем для своего племянника, которого она назначила на трон в нарушение основного закона о престолонаследии. Она сыграла важную роль в прерывании второго, гораздо более короткого периода реформ, получившего название "Сто дней". Он был начат в ответ на унизительное поражение Китая от японцев в войне 1894/5 годов и возобновление в 1898 году давления со стороны западных держав за экономические права и права на жительство, что привело к "схватке за уступки". Зарождающаяся в Китае массовая пресса повторяла слова прежних литераторов, предупреждая о судьбе Польши и Османской империи и восхваляя примеры Петра Великого и японского императора Мэйдзи в проведении фундаментальных преобразований. Молодой император Гуансюй, пытаясь освободиться от влияния Цыси, издал четыре важных указа, касавшихся образования, экономики, армии и бюрократии. Они перекликались с предыдущими рекомендациями реформаторов-самоучек. Но в результате дворцового переворота Цыси заключила императора под стражу и казнила нескольких его советников. Потребовалось еще одно сильное потрясение системы в виде Боксерского восстания в 1900 году, чтобы поколебать уверенность вдовствующей императрицы в старой системе.

 

Последние реформаторские усилия

Последняя серия крупных реформ в Цинском Китае, Новая политика (Синьчжэн), стала кульминацией почти столетних усилий по рационализации императорского правления. Подобно реформам в Османской империи, структурные изменения в Китае часто были реакцией на давление Запада, узаконенной господствующей идеологией и адаптированной к интересам правящей элиты. Новая политика не стала исключением. Первым шагом стала реорганизация Цзунли Ямэнь, чтобы завершить его преобразование в министерство иностранных дел западного образца. Комиссия по реформам, напоминающая российских и османских реформаторов, была направлена в Западную Европу, Россию и Японию для изучения альтернативных форм правления. Комиссия вернулась с рекомендацией отвергнуть российскую самодержавную систему в пользу японской конституционной системы. Многие из ее идей вновь повторяли предложения предыдущих реформаторов, в первую очередь Кан Ювэя. На рубеже веков Кан Ювэй, опираясь на свою классическую подготовку, утверждал, как и другие до него, что Конфуций не отрицал преимуществ социальных изменений и идеи прогресса. Его аргументы были бы знакомы mutatis mutandis с проповедью Джамаля аль-Афгани о совместимости ислама и рациональных прогрессивных изменений. Канг помогал координировать мемориал, составленный коллегами-учеными в 1895 году, который призывал к всеобъемлющей программе реформ, начиная с создания армии по западному образцу и широкого внедрения технико-логических инноваций в промышленность и сельское хозяйство. Среди множества предложений он выступал за обширную программу переселения, чтобы помочь сельской бедноте путем колонизации приграничных районов. Он был назначен секретарем Большого совета, что давало ему право подавать записки на трон. В двух его историко-аналитических работах судьба Польши рассматривалась как предостережение, а реформы Мэйдзи в Японии - как вдохновение. Вынужденный отправиться в изгнание в результате переворота вдовствующей императрицы, он продолжал агитировать за преобразование Цин в конституционную монархию при императоре Гуансюе. Он представлял голос умеренных реформ, который постепенно вытеснялся среди критиков правительства националистической и республиканской платформами, возглавляемыми Сунь Ят-сеном.

В последней попытке спасти династию вдовствующая императрица издала в 1906 году указ о реорганизации центральных бюрократических учреждений по западноевропейским образцам. Различия между должностями маньчжурских и ханьских чиновников были отменены. Двумя заметными упущениями были отсутствие кабинетной системы и неспособность ограничить власть провинциальных чиновников. План был амбициозным, но появился слишком поздно и слишком зависел от иностранной помощи. Несмотря на реорганизацию центральных министерств и подготовку к передаче полномочий провинциям, реформаторский импульс оказался слишком слабым перед лицом растущего давления со стороны сторонников радикальных перемен. Традиционная бюрократия оказалась неспособна контролировать переход к конституционному правительству. Как и в других мультикультурных государствах, реформы посеяли семена разрушения династического правления.

 

Сравнение и заключение

Имперские институты, как и имперские идеологии, развивались в процессе мультикультурного государственного строительства путем завоевания и инкорпорации пограничных территорий. Проявляя сочетание патриархальных, бюрократических и харизматических элементов, имперское правление оказалось на удивление гибким в ответ на повторяющиеся вызовы внутреннему порядку и внешней безопасности, возникающие в результате борьбы за пограничные территории. Реформы сверху, сделки с местными элитами и веротерпимость чередовались с принуждением и культурной ассимиляцией. Правящая элита экспериментировала с различными методами централизации и децентрализации, но никогда не была полностью успешной в устранении внутреннего сопротивления или стабилизации границ. Периодически восстания в приграничных районах грозили привести к иностранной интервенции; пограничные войны грозили расправиться с внутренними восстаниями. Так было в ранний период государственного строительства и перестройки, когда оседлые, основанные на сельском хозяйстве государства начали преодолевать длительную военную гегемонию скотоводов-кочевников и сталкиваться друг с другом. И так будет продолжаться, как мы увидим, до конца имперского правления и после него.

Реакция имперских бюрократий на внешние угрозы и внутренние кризисы демонстрирует ошибочность большинства теорий упадка. Периоды кризиса и обновления чередовались на протяжении всей долгой истории евразийских империй. Так называемые революции в военной технике и организации на самом деле были вспышками в непрерывном процессе приспособления к потребностям войны на границах. Сходство между армиями евразийских мультикультурных государств со временем уменьшалось, поскольку изменения в вооружении, наборе, обучении и тактике требовали соответствующих изменений в социальной, культурной и финансовой структурах. Однако в XVI и XVII веках армии все еще опирались на аграрную или полукочевую основу и жесткую кастовую систему, которая отделяла воина от остального общества. Прослеживая источники технических и тактических инноваций в евразийских армиях, можно сказать, что прямое заимствование с Запада было преувеличено. Передачи часто происходили между соперничающими евразийскими государствами, причем Российская и Османская империи выступали в качестве проводников.

В XVIII веке произошел явный сдвиг в относительной силе соперничающих государств. Армии Габсбургов и России ввели большую централизацию командования и тактические новшества, основанные на более строгой дисциплине. Первые массовые гражданские армии появились в ходе войн Французской революции, но в период после 1815 года от модели вооруженной нации отказались консервативные правительства, предпочитавшие долгосрочные профессиональные армии. Габсбурги и Россия продолжили путь к созданию призывных армий: первая - после 1867 года, вторая - в 1874 году. Они также опередили другие евразийские империи в создании отечественной оружейной промышленности. По сравнению с русской армией, османская