Шрифт:
Закладка:
— Правильно считают, — ещё больше надула губки принцесса. — Глупые некрасивые коротышки! Фе!
— А мы помогаем им становиться привлекательнее, — улыбнулась эльфийка, смазывая руки Митриэль маслами. — Каждая девушка хочет нравиться юношам.
— Коротышкам? — фыркнула девочка. — Ещё чего!
— Нам пора, моя дорогая, — появилась в дверях Пилинэль, и дочка сразу оценивающе посмотрела на маму:
— Тебе не идёт причёска, — заявила Митриэль, — и что с твоим лицом? Ты не использовала маски и румяна? Почему такая бледная?
— Я была занята, — вздохнула эльфийка, — а сейчас нам нужно спешить — твой брат Алмарил вернулся с войны! Надо его встретить!
— А когда приедет Каранаглар? — требовательно спросила принцесса.
Пилинэль, разумеется, постаралась не измениться в лице, а остальные мастерицы знали только то, что официально объявил король: младший принц ушёл патрулировать опасные северные границы и пропал вместе с отрядом. Поиски продолжаются.
— Скоро, моя красавица, — ласково сказала мама. — Заканчивай с причёской и пойдём.
Увидев недовольный взгляд дочки, означавший, что далеко не все процедуры близки к завершению, а некоторые ещё даже не начинались, неофициальная супруга нолдорана вздохнула:
— Милая, увидишься с братом — продолжишь наводить красоту. Обещаю.
Митриэль нехотя поднялась, гладя сверкающие волосы.
— А я точно покажусь Алмарилу красивой? — с сомнением спросила принцесса.
— Разумеется! — ответили в один голос мастерицы. — Твой брат-принц будет восхищён!
— Тогда я иду!
Пилинэль приобняла дочку и вышла вместе с ней во двор, где давно уже ожидала карета.
***
«Владыка знает о твоём прибытии, принц Алмарил, и как только освободится, вы сможете увидеться».
«Карналмарил с отрядом отбыл на север в середине весны, и с тех пор от него нет вестей. На поиски отправлены воины нолдорана».
В середине весны! Конечно!
Старший сын Морифинвэ Феанариона сел на постель и посмотрел на свои покои. Как же здесь всё отвратительно! Пропитано ложью и жаждой наживы! Невозможно тут находиться!
Но, раз собирался оставаться ДОМА до весны, то так тому и быть, окончательно станет ясно, что делать здесь нечего.
— Карналмарил отбыл на север, — повторил полушёпотом принц, — это неправда, не может быть правдой. Если бы на границе с контролируемой Маэдросом территорией был таргелионский отряд, да ещё и под предводительством принца, об этом бы говорили в осадном лагере, но там чётко знали, что север от Моргота защищают лишь две крепости Феанарионов. Все остальные — на подхвате, либо поставляют ресурсы. Аглар не мог быть официально отправлен на север, но и наших орков там не осталось: одни попали в химрингскую тюрьму, другие ушли. Среди тех, кого захватил Маэдрос, не было моего брата!
Алмарил попытался вспомнить момент, когда потерял связь с Агларом, однако не мог. Просто однажды перестал чувствовать общие воспоминания, но когда это произошло, сказать точно не получалось.
Так или иначе, выводы напрашивались самые неутешительные.
Словно в полусне смотря на роскошь покоев, Алмарил вспоминал грязь, дым, копоть и боль, запах бесконечных снадобий, собственной крови и пыли от обломков стены, ощущение, как чёрно-серое удушающее облако оседает на лицо, а совсем рядом золотая тварь убивает воинов Таргелиона, и всё, что может их предводитель — швырнуть камень, отвлекая внимание чудовища на себя.
— Сынок!
«О, нет, мама…» — успел подумать принц, прежде чем оказался стиснут в объятиях.
Пилинэль, казалось, вот-вот подхватит своего ребёнка на руки, словно он снова младенец. Чуть отстранившись, эльфийка стала рассматривать Алмарила так, будто впервые увидела, и единственное, что подумал принц: «Надеюсь, она не спросит, откуда рубец на виске и не потребует демонстрации целостности всего остального. Ещё не хватало отчитываться за каждый шрам!»
— Я могла бы не приходить! — капризно заявила Митриэль, устраиваясь среди расшитых подушек и демонстрируя волосы. — Невнимательный брат меня даже не заметил.
— А вот и нет! — заставил себя улыбнуться Алмарил, и, вырвавшись из объятий мамы, схватил сестру и подбросил.
— А-а! Ты что творишь, грубиян?! — возмутилась принцесса. — Растрепал меня, помял платье! Лицо хоть не трогай!
Хохотнув по-злодейски, сын нолдорана чмокнул сестрёнку в щёку и отпустил, с любопытством наблюдая, как девочка рванула к зеркалу, зовя служанок, чтобы те поправили всё, что испортил невоспитанный брат.
— Пойдём поговорим, — тихо произнёс Алмарил, приобнимая мать.
Пилинэль кивнула.
Проходя в другой конец покоев, принц думал, что здесь было бы просторно даже морготовому червю, а одному эльфу находиться в таком помещении вовсе бессмысленно. Пустота… зачем она? Слушать эхо собственных шагов и голоса?
— Ты знаешь, что случилось с Карналмарилом? — без церемоний задал вопрос принц, когда вместе с матерью сел за стол у окна.
— Прошу тебя, — прошептала Пилинэль, судорожно смахивая слёзы, — пожалуйста, сынок, не уезжай больше! Особенно, на войну!
— Я уеду, и это не обсуждается, — резко произнёс Алмарил. — Отвечай, ты знаешь, что произошло?
— Нет, — едва слышимый голос женщины задрожал, — никто не знает.
— Он мёртв, да?
На вопрос ответа уже не требовалось: реакция матери всё сказала лучше любых слов. Сдержанно ответив на объятия, принц вспоминал разговор с Азагхалом, планы отца, и картина складывалась яснее ясного.
«Теперь меня некому спросить про Ривиан», — отстранённо подумал убийца, не чувствуя совершенно ничего. Хотелось только остаться одному и напиться, чтобы заснуть очень надолго, а после пробуждения отправиться готовить войско, а весной уйти на север. И никогда не возвращаться сюда. Домой.
С отцом видеться больше не осталось ни сил, ни желания. Зачем? Бросить ему в лицо свою боль и обиды? Но что это изменит?
— А теперь скажи мне, какая я красивая, но не смей трогать, ясно?! — неожиданно появилась окружённая служанками Митриэль.
— Ты самая красивая эльфийка во всей Арде, — серьёзно произнёс Алмарил, встав из-за стола и отойдя от матери, посмотрев в глаза сестрёнке, — любой сочтёт за счастье стать твоим избранником.
«Но я бы держался подальше от такой девы», — не озвучил свои мысли принц.
— Я хочу побыть один, — обернулся сын нолдорана к матери. — Пожалуйста. Я сам к тебе заеду.
Проводив глазами родню и их сопровождение, Алмарил закрыл лицо руками.
«Всё самое худшее уже случилось, — подумал он, вспоминая, где в покоях может остаться вино, — я виноват или не я, неважно, но теперь уже всё равно, кого ещё предстоит потерять.
