Шрифт:
Закладка:
Посреди Аллеи шевельнулась высокая фигура. Из пустой глазницы сочилась кровь, одного глаза не хватало. Правая сторона тела выглядела так, словно от нее оторвали кусок.
Сидо.
Мотая головой из стороны в сторону, он огибал других жутких созданий, которыми полнилась улица. Умом я понимала, что Сидо по-прежнему человек, просто кошмар поработил мое зрение, но все равно было тошно.
– Жани! – прогремел голос Ирсы. Вперед выступила фигура. Она походила на Ирсу и в то же время отличалась. Она была выше всех здесь и грозно нависла над нами.
«Беги», – скомандовала я сама себе, но так и осталась стоять, неподвижно глядя на существо, прежде бывшее Ирсой. Она прислонилась к стене и утерла глаза.
Вернее, никаких глаз у нее не было. Были лишь дыры, из которых сочилась белая жидкость – казалось, она плачет той самой субстанцией, так похожей на молоко.
Ирса зашагала ко мне – уверенно, как зрячая. Ее рот распахнулся. Зубы у нее были острые, словно заточенные на концах.
– Никуда ты от нас не денешься, слышишь, – проговорила она. Из ее пасти показался язык, похожий на хвост скорпиона. А следом она выудила из кармана еще один кусочек фарфора и стала катать его по ладони. Так это угроза. Тут она показала мне этот самый кусочек, и я обмерла.
– Чей это?
– Сама знаешь.
Мне стало нечем дышать. Безумно захотелось вырвать фарфор у нее из пальцев, но Сидо уже подошел сзади. Рисковать не стоило. Придется повиноваться.
– Метрдотель хочет, чтобы ты вернулась к двум, иначе он сам разломает эту штучку. Подозреваю, мы скоро увидимся. Недаром же ты своими глазами видела, на что способна моя чайная чашечка, – заметила она, помахивая фарфоровой фигуркой. Это был не глаз, а палец, вот только не маленький Зосин.
А мужской.
32
Я спешила, то и дело спотыкаясь, мощеными улочками через город, полный чудовищ, и безутешно плакала.
«Это все не взаправду, не взаправду», – твердила я себе, пробираясь к берегам Нуара. У железных перил я наконец остановилась. Клетка упала на землю, и Зося недовольно пискнула. Меня вывернуло наизнанку.
Даже в этом мире кошмара Зося нисколько не изменилась. Она клюнула меня за руку. Ее била дрожь.
– Мне так жаль, – сказала я и хотела было погладить ее перышки, но она недовольно их вздыбила и зажмурилась.
– Мы найдем выход, обещаю.
Стоило мне произнести эти слова, и я прикусила щеку. Очередная ложь, которой я защищаю сестру, – в очередной раз за долгие годы.
– Если честно, я не знаю, что делать. Я напугана до смерти и страшно устала. Так устала, что того и гляди упаду. – Зося вынула голову из-под крылышка. Я стерла с лица серебристые остатки тумана и заморгала. – А еще у меня такое чувство, точно пятьдесят улиток раскатали слизь мне по глазам.
Зося боднула прутья клетки.
– И не надо на меня так смотреть. – Даже в птичьем обличье она глядела серьезно и внимательно. – Поверить не могу. Я ведь и впрямь говорю с птицей!
Зося чирикнула, словно прекрасно поняла мои слова.
– Ну ладно, ладно. С очень смышленой и отважной юной особой, запертой в теле птицы.
Взяв клетку одной рукой, а другой вцепившись в перила, я пошла дальше. Через несколько минут мне попались ступеньки, ведущие к самой реке. Я поставила Зосю на землю и побрызгала себе в лицо водой.
– Который час? Подскажите, который час? – крикнула я рыбакам, тянувшим сети. Они отступили на шаг – все, кроме одного старика.
– Еще и одиннадцати не пробило.
Осталось три часа.
Мокрые волосы прилипли к плечам. Я пригладила их и закрутила в тугой пучок. Нужно было хорошенько подумать.
– Что же делать? – спросила я Зосю. Нельзя же было просто так взять и ворваться в отель; там меня мигом узнают. Нужны были маскировка – и помощь.
Я вспомнила о Коре, и внутри все сжалось. Как же мне хотелось прийти к нему на выручку! А потом я вспомнила, где мы находимся и что все это значит.
Рыбаки снова испуганно попятились, когда я двинулась к ним, пытаясь пригладить промокшее платье.
– Мне очень нужен большой и яркий парик. Будьте любезны, подскажите, где находится «Ателье Мервей»?
Снаружи «Ателье Мервей» выглядело эффектно – его каменные стены с фресками прекрасно сочетались с сусальным золотом. А стоило мне переступить порог, и показалось, будто я нырнула в великолепный, покрытый глазурью торт. Позолоченные ступеньки соседствовали со стенами, обитыми тафтой самых разных оттенков – мятных, лавандовых, кремовых. Франтоватый персонал с удивлением смотрел, как я иду мимо. Ярко-вишневые улыбки продавцов меркли при виде моих мокрых волос и клетки. К счастью, меня никто не остановил.
В обувном отделе Беатрис не было, как и у прилавков с пудрой и полосатыми баночками розового крема. Она не присматривала себе ни шарфиков, ни экзотических шляп с перьями и не любовалась высокой и изящной, точно лебединая шея, башенкой из жемчужных макарунов в местной кондитерской. А встретила я ее, разумеется, в примерочной, в окружении нарядов, наваленных в кучи. Рядом покоился высокий лиловый парик, украшенный стальными бабочками.
Увидев меня, Беатрис подскочила. Она уставилась на серебристые пятнышки у меня на шее, оставшиеся от кошмарного тумана. Я чуть не расплакалась от облегчения.
– Рассказывай, не томи! – потребовала Беатрис. Она взмахнула рукой, и инструменты звякнули у запястья. – А не то силой заставлю!
Работник в помятом фартуке явился с подносом, полным булочек в глазури. Беатрис прогнала его жестом и сделала мне знак сесть. Но я принялась ходить из стороны в сторону. Я рассказала ей правду о моем контракте, о том, что он не имел надо мной власти, а потом поведала в подробностях обо всем, что случилось, после того как я уронила апельсины. Беатрис слушала молча, разве что пару раз ахнула и время от времени хмыкала. Но когда речь зашла о космолябии, она подала голос.
– Чистить туалеты – вовсе не «заветное желание моей души».
В последние дни я много думала об артефактах тех, кого знала. Слова Аластера обрели смысл.
– А если дело не в туалетах? Ты искренне заботишься о тех, кто трудится под твоим началом. Думаю, твое истинное желание – сплачивать нас, помогать тем, кто пал духом, именно это и символизируют инструменты!
Она распахнула рот, а потом закрыла, не найдясь с ответом. А я продолжила свой рассказ и
