Немцы упорно сопротивлялись, но наши дивизии продолжали двигаться вперёд, 17 июля они вышли на реку Олешня и повели борьбу за населённые пункты на её берегу.

Утром 3 августа наблюдательный пункт генерала Горбатова находился в 500 метрах от противника, на левом берегу реки Неполодь. В бинокль он видел перед собой город Орёл. Слышались глухие взрывы в городе, в небе висели шапки чёрного дыма. В это время генерал Горбатов получил донесение от генерала Гуртьева о том, что войска заняли Крольчатник, опорный пункт на пути к городу Орёл. Но на самом деле Крольчатник находился в руках противника. Командарм решил, что подчинённые ввели генерала Гуртьева в заблуждение. «Мне стало больно за него, — писал позже Горбатов. — Опасаясь, как бы он не сорвался и не стал искусственно форсировать события, решил к нему поехать, чтобы его ободрить. По прямой он находился от меня в двух километрах, но объезжать надо было километров шесть. Его НП[20] оказался на ржаном поле, между железной дорогой и шоссе, в полутора километрах от Крольчатника. «Да, — подумал я, — он уже и сам не прочь пойти в атаку!» Место для НП было выбрано неудачно: вокруг него часто рвались снаряды. Остановив свою машину у обсадки железной дороги, я пошёл по полю: рожь была невысокой, часто приходилось «приземляться», пережидать разрывы. Моё появление на НП удивило Гуртьева, он смущённо произнёс:

— Как это вы здесь, товарищ командующий? Спускайтесь скорее ко мне в окоп, здесь у противника пристреляна нулевая вилка[21]!

Я спрыгнул в узкую щель. Мы оказались прижатыми один к другому. Гурьев, видимо, готовился выслушать моё замечание, но я сказал:

— Сегодня дело у вас идёт хорошо. Не сомневаюсь, что и Крольчатником скоро овладеете.

Он облегчённо вздохнул, повеселел, и мне это было приятно, так как я высоко ценил его скромность, даже застенчивость, совмещавшуюся с высокими качествами боевого командира.

Мы услышали новые артиллерийские выстрелы у противника.

— Наклоняйтесь ниже, это по нам, — сказал Гуртьев.

Окопчик был неглубоким, мы присели, но головы остались над землёй. Один из снарядов разорвался перед нами в десятке шагов. Мне показалось, что я ранен в голову, но это была лишь контузия. А Гуртьев приподнялся и проговорил:

— Товарищ командующий, я, кажется, убит, — и уронил голову мне на плечо.

Да, он был убит. На моей гимнастёрке и фуражке осталась его кровь...»

(Генералу Л. Н. Гуртьеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. — А. 3.).

Войска 3-й армии генерала Горбатова усилили натиск на врага. 4 августа части 380-й стрелковой дивизии полковника Кустова и 17-й гвардейской танковой бригады полковника Шульгина ворвались в восточный район города Орёл, части 308-й дивизии, переправившись через Оку у Шекотихина, вошли в город с севера, а ударная группировка, форсировав реку Неполодь, охватывала его с северо-запада по левому берегу реки Оки. С юга вошли в город части 5-й и 129-й стрелковых дивизий. На следующий день Орёл был очищен от врага. Население восторженно встречало своих освободителей.

Генерал Горбатов не без волнения побывал в привокзальной части города, обошёл разрушенные казармы, в которых он проходил службу солдатом в 1912-1914 годах, до начала Первой мировой войны. А в советское время он стал генералом, возглавил армию, освободившую город Орёл. И когда в Москве был дан первый салют в честь освобождения Орла и Белгорода, это был салют и ему — генералу Горбатову.

Анализируя бои, которые вели части и соединения 3-й армии генерала Горбатова, создаётся впечатление, что успешно громили врага и войска других фронтов. Но это отнюдь не так. Войска Западного, Брянского и Центрального фронтов принимали участие в стратегической операции, получившей кодовое наименование «Кутузов». Эта операция — часть Курской битвы. Её цель — разгром орловской группировки противника и ликвидация Орловского выступа. Немецкое командование в этом районе сосредоточило немалые силы: войска 2-й танковой и 9-й полевой армий из группы армий «Центр» (37 дивизий, в том числе восемь танковых и две моторизованные, около 600 тысяч человек, свыше семи тысяч орудий и миномётов, около 1200 танков и штурмовых орудий, 1100 самолётов). Возглавлял орловскую группировку генерал-полковник Вальтер Модель, ставший в 1944 году генерал-фельдмаршалом и командовавший группой армий на советско-германском фронте: в феврале-марте — «Север», в апреле-июне — «Северная Украина» (до 5 апреля «Юг»), в июне-августе — «Центр». Модель отличался особой жестокостью, проводил тактику «выжженной земли». Гитлер ценил Моделя. Поздравляя его с высоким званием генерал-фельдмаршал а, он сказал:

— Вальтер, у тебя есть всё, чтобы успешно уничтожить войска Красной армии в районе Орла. Я очень надеюсь, что там, где пройдут твои войска, останется выжженная земля. Своими действиями ты укрепляешь веру вермахта в нашу победу над большевиками!..

Модель, между прочим, скромностью не отличался, поэтому заявил:

— Мой фюрер, всё, что делают мои войска, и я в их числе, это наши победы на благо великой Германии. Хайль Гитлер! — И так резко генерал выбросил правую руку, что едва не угодил в лицо фюреру.

Гитлеровцы возлагали большие надежды не только на танки, но и на глубокоэшелонированную оборону с развитой системой полевых укреплений, инженерных и минных заграждений. Почти все населённые пункты были превращены в узлы сопротивления, что позволило маршалу Жукову заявить на совещании руководящего состава, где обсуждались аспекты стратегической операции:

— Операция «Кутузов» весьма серьёзна, ибо должна ликвидировать Орловский выступ. Наша задача — ударами по сходящимся направлениям на Орле с севера, востока и юга расчленить группировку противника и уничтожить её по частям!..

Какие же силы привлекались для этой цели?

Все армии Брянского фронта — 61, 3 и 63-я общевойсковые, 3-я гвардейская танковая (с 14 июля) и 15-я воздушная армии; основные силы Центрального фронта — 48, 13 и 70-я армии; из состава Западного фронта — 50-я, 11-я гвардейская и 11-я армии, 4-я танковая армия, 2-й гвардейский кавалерийский корпус (с 18 июля), 1-я воздушная армия. Всего около 1,3 миллиона человек, свыше 21 тысячи орудий и миномётов, 2400 танков и САУ, свыше 3000 самолётов.

Когда в Ставке Верховного главнокомандования заместитель начальника Генштаба генерал Антонов привёл эти цифры, Сталин спросил:

— Не многовато ли войск и боевой техники?

Антонов сдержанно ответил:

— Как бы нам не пришлось направлять на фронты подкрепления из резерва Ставки.

—