Шрифт:
Закладка:
Спустя несколько дней «дело об ограблении в Фонарном переулке» рассматривалось военно-полевым судом в Петропавловской крепости. Приговор был жестоким: из одиннадцати человек, представших перед судом, восьмерых приговорили к смертной казни, которую произвели в ночь на 31 октября в Шлиссельбурге.
Однако, несмотря на жесткие меры, волна революционного террора на убыль не шла, а в обществе велись яростные споры: кем же являются подобные грабители – банальными ворами или мучениками за «дело свободы»? Говорили о «душевной болезни», «нравственной эпидемии» – жажде чужого золота. «Вне всякого сомнения, вчерашние грабители были маньяками, страдающими паранойей, – утверждала одна из газет. – Если бы грабители и бомбисты судились не чрезвычайными трибуналами, а судом присяжных заседателей, то обществу сразу сделалось бы ясным, что „герои дня в большинстве случаев – давнишние кандидаты в дома сумасшедших“»…
Осада «Гранд-Отеля»
В конце декабря 1906 года в гостинице «Гранд-Отель» на Малой Морской улице поселился молодой человек, предъявивший паспорт на имя сына уфимского купца Николая Алексеевича Прокофьева. Никаких подозрений он не вызывал: «блондин без усов и бороды, хорошо одетый, вполне интеллигентный»…
Гостиница «Гранд-Отель» на Малой Морской улице, где полиция провела настоящую боевую операцию против мнимого террориста. Фото К. Буллы. 1913 г.
Спустя два дня его посетила таинственная дама, а вечером прислуга, выметая сор из комнаты, обратила внимание на массу мелко изорванной исписанной бумаги, которую уничтожил у себя в номере Прокофьев. Вечером он заперся на ключ и что-то писал и возился у письменного стола.
Вскоре после полуночи горничную разбудил сильный треск, а потом звук выстрела, раздавшийся из номера Прокофьева. В щелку двери было видно, что подозрительный постоялец, торопясь и волнуясь, сжигал бумаги. Услышав шорох в дверях, Прокофьев схватил револьвер и выстрелил в дверь. Только по случайности никто не пострадал.
Подоспевшая полиция потребовала открыть дверь, а получив отказ, окружила номер и начала «осаду». Постоялец отчаянно отстреливался. Видя, однако, что выкурить его не удается, полиция решила вызвать пожарную команду, чтобы залить номер и выгнать Прокофьева «огнем и водой». Находчивый брандмайор решил избрать другой способ: прорубив дырку в потолке, пожарные устроили химическую атаку, спустив по шлангам сильнодействующие вещества. Но ничто не помогало: юноша не сдавался. Потом раздался грохот, и наступила тишина. Пожарники и стрелки заглянули внутрь и увидели, что убитый юноша лежал под грудой обвалившейся с потолка штукатурки и мусора…
В результате осмотра номера ничего подозрительного, кроме кучки сгоревшей бумаги, не обнаружили. Предположили, что Н.А. Прокофьев, наверное, готовил какой-то террористический акт и по неосторожности выстрелил у себя в номере, после чего, опасаясь разоблачения, стал уничтожать компрометирующие документы, а застигнутый врасплох, оказал «безумное сопротивление». Впрочем, все это были только домыслы – никаких доказательств у полиции не было.
В печати раздались возмущенные голоса. По мнению обозревателя одной из газет, «не было нужды устраивать ожесточенный штурм обыкновенной комнаты. Все свелось бы к довольно обычному в наше время задержанию в гостинице подозрительного человека с револьвером. Теперь имеется лишь труп Прокофьева, окутанный тайной. А может быть, убитый и не был террористом?»
А вот что писала другая газета: «История кошмарной осады мнимого форта в гостинице „Гранд-Отель“ лишний раз подчеркивает печальное обстоятельство, что российская полиция, в сущности, очень плохо подготовлена к выполнению своих прямых обязанностей. У агентов ее нет профессиональной выдержки, нет терпения, нет должного хладнокровия и нет спокойной распорядительности».
Приехавший спустя некоторое время в Петербург отец погибшего юноши смог пролить свет на эту трагедию. «Я не допускаю мысли, чтобы сын участвовал в революционной организации и приехал в Петербург для совершения террористического акта, – заявил он. – Он был очень больной мальчик и вечно лечился. Все обыски, аресты, посещения жандармов, все эти несчастья посыпались на нас с тех пор, как стало известно, что дочь моя Мария – невеста Сазонова».
Вход в гостиницу «Гранд-Отель». Фото К. Буллы. 1913 г.
Последний действительно был террористом, который убил в 1904 году министра внутренних дел Плеве. По словам отца Прокофьева, обыски и аресты в связи с делом Сазонова сильно отразились на впечатлительной натуре его сына – он стал панически бояться полицейских, вплоть до болезненной мании. Но революционером и террористом никогда не был…
Царский сатрап или жертва долга?
Одним из самых громких террористических актов, совершенных боевиками-революционерами в 1907 году, стало убийство начальника главной петербургской тюрьмы – «Крестов». Он стал одной из жертв войны, объявленной режиму «борцами с самодержавием»: в том году по всей России ими было убито 134 тюремных служащих, девять из которых являлись начальниками тюрем, а один – начальником Главного тюремного управления.
Начальника «Крестов» полковника Анатолия Андреевича Иванова, занимавшего эту должность на протяжении трех лет, убили в августе 1907 года. Будучи начальником тюрьмы, он занимал под свою квартиру большое отдельное здание, выходившее фасадом в два этажа на Арсенальную набережную.
Обычно утром и в часы отдыха он совершал путь из «Крестов» на свою квартиру. В тот роковой день, 13 августа, около часу дня, Иванов, по обыкновению, торопился домой. У ворот тюрьмы было оживленнее, чем обычно: понедельник являлся днем свиданий родственников с арестантами. От толпы обывателей отделился молодой человек в мягкой светлой шляпе и поношенном пальто и направился вслед за начальником тюрьмы. Стоявший на посту городовой обратил внимание на подозрительное поведение незнакомца, а когда в его руках блеснул револьвер, сомнений в намерениях преступника уже не оставалось.
– Ваше благородие, берегитесь! – успел крикнуть городовой и схватился за оружие.
Но было уже поздно: незнакомец догнал А.А. Иванова и четыре раза в упор выстрелил в него. А дальше события развивались как в классическом детективе с преследованием. Городовой открыл огонь по преступнику, который стал убегать по набережной, но промахнулся. Беглец вскочил в пролетку, выпихнул из нее извозчика и погнал по Симбирской улице (ныне улица Комсомола), отстреливаясь от преследователей.
Убийца сумел добраться до Финляндского вокзала, и только здесь его смогли настичь полицейские. Неизвестного схватили. Свое имя он наотрез отказался назвать. «Вам его никогда не узнать, – заявил террорист. – Я член боевой организации и исполнил приговор». К тому времени полковник А.А. Иванов был уже мертв: не приходя в сознание, он скончался через несколько минут после покушения, когда его перенесли
