— И часто делаются такие запросы?

— Выборочно, без заданного заранее алгоритма, но примерно каждые пять-десять минут.

— И что не так на этот раз?

Перестаю думать о мужской лапе на Викиной талии и вспоминаю, что вообще-то она вышла мне навстречу на сорок минут после конца рабочего дня. И я обязательно обратил бы на это внимание, если бы не обстоятельства нашей встречи. Я летел в офис в надежде ее увидеть, хотя знал, что это невозможно, потому что Вика точно не из тех, кто просидит в рабочем кабинете хотя бы еще одну минуту после «отбоя». Но она задержалась на сорок! И если бы меня так не триггернуло ее вид, а потом тот ушлепок с идиотским плюшевым зайцем — я бы точно отметил такую задержку.

— Дело в том, что сигнал о включении подал компьютер Зарицкой Валентины Григорьевны. — Игорь указывает на цифры чуть левее мигающей строки. — Но она ушла из офиса за тридцать две минуты до того, и никак не могла сделать это лично.

— И кто эта Валентина Григорьевна?

— Секретарь Виктории Николаевны, начальницы экономического отдела, — отчеканивает он, хотя ровно за секунду до того, как я это слышу, в моей голове формируется четкая и ясная как слеза младенца мысль, что этот сбой по любому как-то связан с Викой.

Твою мать.

Хорошо, что у меня пустые руки — наверняка согнул, сломал и раздавил бы все, чему не повезло оказаться в ладони.

Вика, Вика.

Тебе было мало предать меня. Мало продаться моему брату, а потом уломать меня потянуть время, чтобы помочь Марату выторговать лучшие условия сделки (если бы не болтливость Егорова — ситуация могла бы выйти из-под контроля). Ты решила заняться еще и промышленным шпионажем. Как, блядь, красивая, милая и безобидная с виду женщина, может быть настолько гнилой тварью?

— Можно получить удаленный доступ к компьютеру? — Компьютер секретаря — не то место, где можно найти что-то важное и представляющее ценность для конкурентов, тем более если это компьютер на «Титанике», но мало ли что?

— Мы уже все проверили, — подает парень, который все это время сидел в кресле спиной ко мне. — Ничего ценного, уникальных документов нет.

— Просто рабочая документация, какие-то черновики и макулатура, — подтверждает Игорь.

— А раньше такие сбои случались? — Я точно придурок, раз до сих пор хватаюсь за любую соломинку, чтобы оправдать Вику, хотя она на такое способна как никто другой. Марату эти документы точно уже не нужны, но у нее, похоже, новый перспективный кадр на горизонте — мало чем он занимается и куда, и с какой целью может уплыть рабочая документация «Гринтек».

— Один рад. — Парень, сидящий спиной, даже поднимает вверх указательный палец. — Но тогда система глюкнула, все компы на третьем включились. Года полтора назад было, с тех пор до сегодняшнего дня все тип-топ.

— Кто из сотрудников не покинул здание?

Игорь отчитывается, что кроме его подчиненных их службы безопасности и сисадминов, которые находятся в этой комнате, осталась только пара сотрудников на втором этаже (доделывают какой-то отчет) и Виктория Николаевна. Причем имя Вики он произносит каким-то таким тоном, как будто сообщать об этом гораздо неприятнее, чем о потенциальной попытке утечки данных.

— Хорошо, спасибо. — Я иду до двери, желая только одного — убраться подальше из этого темного маленького кабинету туда, где на расстоянии вытянутой руки не будет столько хрупких и ценных предметов. Но задерживаюсь для последнего наставления. — Информация об инциденте не должна выйти из этого кабинета.

Игорь молча кивает.

Если Вика спать не может — так хочет примерить образ Маты-Хари, я подсуну ей более «интересную» наживки, подожду, пока она заглотит крючок, а потом выпру с таким волчьим билетом, что работать с ней не захотят даже сети ассенизаторы.

Но сначала сделаю то, что она заслуживает и на что я имею полное моральное право.

Набираю Тихого, но эта сволочь отвечает только после второго дозвона. А когда берет трубку, первым делом костерит меня на чем свет стоит, предлагая вспомнить, какой сейчас час и день недели.

— Я вообще-то на работе, — говорю в ответ, стараясь сделать усилие над своим слухом и сделать вид, что я не слышу весьма характерные женские стоны на бэкграунде нашего разговора. — Бля, Тихий, в такое время в пятницу не трахаюсь даже я! Поимей совесть — вытащи член из своей тёлки и удели мне пять минут внимания.

— Ты как будто никогда из бабы не вынимал на самом подлете! — снова матерится Тихий, но судя по возне все-таки прислушивается к моей просьбе.

Недовольный женский бубнеж тому свидетель.

— Что у тебя? Только быстро. И имей ввиду — в следующий раз я хрена два тебе отвечу!

— Помнишь, ты говорил про бизнес-форум в Берлине?

— Ну?

— Организуй мне пригласительные.

— Ты ж вроде не собирался? — Он щелкает зажигалкой и закуривает. — Я уже себе присмотрел парочку мест в в первом ряду.

Есть два типа мероприятий подобного рода, и люди, которые не первый год в бизнесе, обычно в курсе этой градации. Первый тип форумов — это когда находчивые ребята собирают на одном пространстве топовых и перспективных продавцов определенных услуг, и серьезных мужиков с большими деньгами, которые очень хотят безопасно эти деньги приумножить. На такие мероприятия без приглашения в принципе никак не попасть со стороны, фильтрация такая, что будь здоров, и такие мероприятия я стараюсь не пропускать. Ну, по возможности, когда в этом есть целесообразность. Но есть еще и вторая категория подобных сходок — это когда собираются все кому не лень, чисто потусить, в надежде на то, что где-то что-то выгорит. Львиная доля таких «тусовщиков» — просто начинающие стартаперы и доморощенные мамкины миллионеры, срубившие быстрого бабла на криптобиржах, а теперь прикидывающие, как бы безопасно отмыть это богатство в обход вездесущего ока государства. Во всех смыслах — крайне сомнительные сходки, если не сказать — попахивающие разводом и наебаловом. Справедливости ради, когда-то я сам с них начинал и именно там нашел своих первых инвесторов, но для этого мне пришлось перелопатить такую кучу говна, что хватило на всю жизнь отбить охоту появляться там даже по приколу.

Форум в Праге относится именно ко второму типу.

— Я передумал. Организуй пригласительные.

— А на кого второй?

Я провожу языком по пересохшим губам и нехотя, как будто эти три слова могут намертво прилипнуть к моим губам, диктую имя:

— Для Виктории Николаевны Лисицыной.

Ожидаемая длинная пауза, в конце которой Тихий