Шрифт:
Закладка:
— Но в остальном — все прекрасно, — продолжает Катя, и интуиция подсказывает, что сейчас она буквально заставляет себя улыбаться. — Цветы, подарки, он перестал задерживаться с работы, мы снова проводим вместе каждый вечер. Ну и секс тоже огонь-огонь.
— Ты должна с ней встретиться и все выяснить.
— Зачем?
— Чтобы из тебя не лепили дуру. Имеешь полное право получить информацию из двух источников. — Я вспоминаю, сколько лет Егор кормил меня таким же дерьмом, и на языке появляется неприятный привкус тухлятины. — Мой Козел рассказывал мне, что живет с женой только ради дочери, что они просто чужие люди, что вынуждено находится с ней под одной крышей только потому что не хочет видеть слезы своего ребенка. Потом, когда я наелась этой лжи и она больше не производила на меня нужный успокоительный эффект, появилась новая отговорка: «Я попросил развод, но жена пригрозила лишить меня родительских прав и сделать так, что я больше никогда не увижу дочь! Ты хотя бы представляешь, что это такое — когда тебя лишают права видеть собственную плоть и кровь!»
Я понимаю, что практически процитировала те его слова с той же интонацией. Поверить не могу, что столько раз слышала вранье и прощала, что оно навечно вгрызлось мне в память.
— А потом…? — вопросительно подталкивает Катя.
— А потом однажды его жена оказалась на пороге моей квартиры. И вдруг оказалось, что она никакая не подлая сука и даже не корыстная стерва, а просто уставшая женщина, которой точно так же, как и мне, все это время профессионально ссали в уши. И что на самом деле она уже давно бы с ним развелась, но это он угрожает лишить ее родительских прав, выбросить на улицу и устроить такую репутацию, с которой ее не примет на работу ни одна приличная компания.
Катя только громко сопит в трубку, а я, вместо того, чтобы сгладить острые углы, добавляю еще парочку «пикантных подробностей», которые сплыли в том разговоре. С женой Егора мы тогда часа три сидели на кухне — я пила много кофе, она много курила. Не было никаких киношных драм — никто никому не расцарапал лицо, не забрасывал оскорблениями и мы расстались ровно с тем же количеством волос на голове что и до встречи. После того разговора я очень долго не могла прийти в себя. А когда вечером позвонил Егор, на ходу придумала историю о том, что подхватила сильный вирус, чихаю, кашляю и температурю. Он, как настоящий «влюбленный мужчина» пожелал выздоравливать и на всякий случай сказал, что у него важная командировка до конца недели, но он обязательно будет звонить и писать мне каждую свободную минуту.
Я за день собрала вещи.
Еще два дня потратила на поиск новый квартиры и переезд.
А потом, выпив в одно лицо бутылку дешевого шампанского, разрезала свою старую сим-карту и вставила в телефон новую, свежекупленную.
Только потом, став чуть взрослее и послушав истории из жизни, я поняла, как сильно мне повезло, что жена Егора оказалась обычной женщиной и роман с женатиком стоил мне всего-лишь убитых нервов и бесценного, хоть и горького, опыта.
— Я приберегу твой совет для грустных тяжелых времен, — наконец, говорит Катя.
— Меня еще никто и никогда так деликатно не посылал пойти на фиг со своим мнением, — шучу я, и мы снова смеемся, чтобы сбавить градус напряжения. — Слушай, я не хочу быть той самой вечно каркающей черноротой подругой, но просто держи в уме, что мужики обычно просто козлы независимо от того, родились они козлами, скорпионами или под другими звездными фигурами.
Я хочу добавить, что еще очень важно доверять своему чутью, но вовремя себя останавливаю. Мое собственное чутье крепко спало и когда меня водил за нос Егор, и когда обвел вокруг пальца Марат.
Фактически, если упустить детали, получается до смешного нелепая ситуация: единственного мужчину, который всегда был со мной честен, любил меня, ценил и уважал, я сама же и предала.
Глава тридцать девятая: Вика
На следующее утро я впервые за кучу времени встаю не по будильнику, а только спустя полчаса, когда уже просто надоедает открывать глаза через каждых пять минут «автопродления» и добавлять еще хоть пять минут на «поваляться».
— Доброе утро, моя грустная бедная жизнь, — спросонья ворчу себе под нос, сую ноги в комнатные тапки и, шаркая, бреду в ванну.
Мы с Катей проболтали вчера еще где-то полчаса, пока она не стала торопливо извиняться, что нужно бежать, потому что вернулся ее мужик, а у них на вечер как раз был запланирован «фильм для взрослых» и парочка акробатических кульбитов в ее исполнении. Я, конечно, не смогла не пошутить на тему «брючной кобры», а потом мы, пожелав друг другу не скучного вечера, попрощались.
Но мой вечер, хоть никакими мужиками рядом и не пахло, все равно не был томным.
Потому что начиная с восьми и почти до десяти, я безуспешно пыталась дозвониться сначала Диане, потом — менеджеру фабрики, а потом вообще на все подряд телефоны, которые смогла найти в интернете. Диана и менеджер просто как в воду канули, и если раньше она была вне сети, а у него хотя бы шел гудок вызова, то теперь они оба исчезли из зоны покрытия. А по остальным номерам вежливый электронный голос автоответчика желала мне доброго времени суток, сообщал, что я пытаюсь дозвониться в нерабочее время и предлагал оставить голосовое сообщение, которое обязательно прослушают как только появится такая возможность.
Я оставила десяток сообщений. Просто набирала и каждый раз, не дождавшись ответа, выговаривала наболевшее — все, что я думаю об их сервисе, клиентоориентированности и в целом о несправедливости этой жизни. И хоть умом понимала, что в двенадцать ночи в пятницу мне вряд ли хоть кто-то перезвонит, все равно просыпалась раз в час и проверяла телефон.
О том, что вся эта история начинает как-то странно попахивать (если не сказать — откровенно вонять экскрементами!) я начинаю понимать только сейчас, когда с трудом нахожу в себе силы чтобы елозить во рту зубной щеткой.
Как и откуда я впервые услышала про Диану?
Это было примерно полгода назад. Мы с Маратом в очередной раз изображали счастливую семейную жизнь на каком-то благотворительном мероприятии. К нам подошла симпатичная белокурая девушка и очень мило начала щебетать о том, что давно следит за мной в социальных сетях, а
