— Граф Артемий Маркович Беккер с супругой! — громогласно возвестил глашатай и толстяк, улыбнувшись и махнув кому-то рукой, заспешил вглубь зала под возобновившийся вальс.

— А нас не объявили, — плаксиво протянул Фея.

— Вяземский продолжает уколы по твоему самолюбию, — обернулся ко мне Анджей, — главное не вспыхни.

— Зачем? — не понял я, — пусть видит, что мне всё равно, и сам бесится.

— А мне кажется, он так торгуется, — задумчиво проронил Гусаров, вытянув шею и пытаясь что-то или кого-то углядеть за спинами гостей. — Хочет разозлить тебя, чтоб дешевле отделаться за услугу.

— Не буду спорить, — пожал я плечами, также оглядывая зал.

— Странные способы, — буркнул Прохор, — у нас дома наоборот всячески зазывают, а потом рассказывают про голодные рты по лавкам.

— Мы не на рынке, Прух, — бросил Миша, — мир аристократов другой, да и сам Вяземский слывёт вредным интриганом. Не удивлюсь, если он ещё что-нибудь выкинет.

— Да уж больше и нечего, вроде бы, — я заметил барную стойку, а за ней кое-кого знакомого, и указал туда: — пойдёмте.

— Не недооценивай его, — покачал головой Миша и указал в другую сторону, — я туда пойду, там фуршетные столы.

— Как будто мало нам орденцев, — пробурчал Бобёр на ходу, когда наш отряд разделился на две части, и мы разошлись в разные стороны. — Теперь ещё и от Вяземского ждать подвоха.

— Ты-то чего беспокоишься? — уронил Гвоздь, — тебя это не коснётся.

Не сказать, что план Вяземского удался на сто процентов. С нами здоровались, нам кивали, но единицы. Большинство аристократов смотрели на нас с удивлением или безразличием. Нас не обьявили, не представили, и нас практически никто в зале не знал. Идеальный способ указать, что мы здесь лишние.

Да пофиг. Ничего у Вяземского не выйдет. Ни торговли, ни оскорбления. Как-то слабо он козни строит. Неужели он думал, что я вспыхну и убегу отсюда? Я б этого не сделал, даже, если бы плана Разумовского не было. Хотя, без плана я б сюда и не поехал.

— А вдруг? — не сдавался Серёга, — мы в одной лодке.

— Жалеешь, что поехал? — спросил Гадел. Без какой-либо насмешки, спокойно так спросил, вкрадчиво.

— Нет, — Бобёр аж вздрогнул, — просто опасаюсь.

— Ростислав Драгомирович! — повернулся к нам посетитель бара, и разговор бойцов мгновенно утих.

— Клим Евгеньевич, — кивнул я.

Разумовский младший пожал руки всем нам и, вальяжно облокотившись о барную стойку, протянул с лукавой улыбочкой, на лице:

— Наконец-то Вы почтили нас своим присутствием.

— Неужели это твой человек на ресепшене? — хмыкнул я, присаживаясь рядом с ним.

— Вот, чего ты такой умный, а? — наигранно надулся Клим, — не подколоть тебя.

— Да ты своим поведением выдал, — я хлопнул его по плечу, — зачем этот цирк устраивать было?

— Так Вяземский просил, — пожал плечами Клим, — а я приказал исполнять с особым рвением, чтобы не вызывать подозрений. — Он развернулся ко мне и доверительно сообщил: — Аркадий Всеволодович ведёт себя, как хозяин, зачем расстраивать человека?

— И почему бы не подшутить над другом, да?

— Ой, да какие шутки? — изумился Клим, и тут же слегка поник под моим взглядом, — ну, хочешь, я вас выпивкой угощу?

Не дожидаясь ответа, он повернулся к девушке бармену и, перекрикивая музыку, бросил:

— Пять бокалов Старого коньяка, — затем повернулся ко мне и улыбнулся, — цени, элитный напиток, для тебя не жалко.

— В бесплатном-то баре? — я сделал усилие над собой, чтобы не засмеяться, и спросил: — сильно от отца влетело?

— Да не то чтобы, — потёр шею Клим, — но лекцию мне прочитали знатную.

— Так сам виноват, зачем пытался списать фургон? Оформил бы всё, как договорились.

— Легко тебе говорить, — пробурчал Клим, — а мне….

— Испугался? — хмыкнул я, и, когда он возмущённо посмотрел на меня, развёл руками: — звучит лучше, чем ссыкотно.

— Ой, да ну тебя, — отмахнулся Клим, — лучше выпью.

Он развернулся к стойке и уставился на бокал апельсинового сока.

— А? — он поднял взгляд на девушку бармена.

— Вы на службе, — мило улыбнулась она, протирая бокал, — не положено.

— Да что ж за день сегодня такой? — протянул Клим в сердцах и проводил заспешившую к другим клиентам девушку взглядом, — то нагоняй, что вы на станции и не предупредили, то….

— На, мой выпей, — я придвинул к нему бокал, — всё равно не буду.

— Нет, — мотнул он головой, — Инга права, не положено.

— Старшая по званию?

— Не, — мотнул он головой, — экспедитор.

— Значит, нравится тебе, — Клим напрягся, а я внимательней посмотрел на девушку, — симпатичная, у тебя отличный вкус. Ты её уже пригласил на свидание? Или, как с фургоном?

— Слушай, — вскинулся Клим, — у нас непринято между сотрудниками….

— Ясно, — улыбнулся я, поболтав коньяк в бокале, — как с фургоном.

— Ну да, — буркнул он, и одним махом вылакал апельсиновый сок. — Но я это признаю, а признание — это первый шаг к победе.

— Угу, — кивнул я, и обратился к вновь подошедшей барменше, — Инга, а что Вы делаете сегодня вечером?

Девушка легонько вздрогнула. Ротик приоткрылся, а глазки стрельнули в сторону Клима. Миг и она снова смотрит на меня.

— Тоже, что и вчера, хочу куда-нибудь сходить, — она мило улыбнулась, а в глазках заиграл лукавый огонёк. — Клим Евгеньевич, — Девушка обновила сок Разумовскому младшему и отошла в другой конец барной стойки.

— Ты офигел, Туров? — щёки Клима вспыхнули алым, и он развернулся ко мне. — Ты же же….

— Что вчера было, Клим? — перебил я его.

— А?

— Вчера, говорю, что было у вас?

— Тренировка была, — пробурчал Клим, — Допоздна заучивали схемы постов и маршруты движения.

— Короче, ты ей нравишься, и она ждёт от тебя первого шага, — я хлопнул его по плечу и посмотрел на вход в банкетный зал.

Разговор с