Опубликованы перехваченные переговоры российских солдат. Они откровенно признаются, что «перевалили много гражданских» и что есть приказ расстреливать всех — «гражданские, не гражданские»... Все это изучено сотнями журналистов и проверено сотнями экспертов. Полагаю, никто из европейцев не был заинтересован в подтасовке этих данных — после них уже невозможно было отделываться «возмущением» и «обеспокоенностью». Журналистские расследования из Бучи появились во всех крупных мировых СМИ, и во всем мире они вызвали уже не беспокойство или возмущение, а шок. Шок этот не прошел по сию пору.

Пока Россия представлялась всему миру — и отчасти российской оппозиции — государством тотальной коррупции, чиновной безнаказанности, олигархических роскошеств, она тихо превращалась в заповедник нового фашизма, в архаическое государство тотального людоедства и фанатической озлобленности на всех. Об этом можно было догадаться после разговора Елены Костюченко с бурятским танкистом Доржи Батомункуевым в 2015 году, но тогда некоторые надеялись, что это все единичные случаи, не могут же все — уже тогда — так легко и без сомнений убивать. Бурят-то, казалось, не испытывал ненависти: «Подсознанием ты все рано понимаешь, что там такой же человек, как и ты, в таком же танке. Ну или пехота, или на любой технике. Он все равно... такой же человек. Из крови и плоти. А с другой стороны, понимаешь, что это враг тебе. Убивал ни в чем невинных людей. Мирных граждан. Детей убивали. Как эта сволочь сидит, весь трясется, молится, чтобы его не убили. Начинает прощения просить. Да бог тебе судья. Нескольких взяли. Так все жить хотят, когда уже прищучит. Такой же человек. У него мама...»

Семь лет спустя такие мысли уже никому не приходили — или в них не признавались.

ББС опубликовала материалы «домовых чатов» из Бучи — это в Украине распространенное явление. Хотя в городе постоянно возникали проблемы с интернетом, в этой соседской переписке зафиксированы десятки убийств. Отход из Бучи был представлен российской стороной как акт доброй воли для создания обстановки взаимного доверия на переговорах в Стамбуле.

Никто в Буче, никто в мире не понимал, что это такое: в чем источник этой патологической злобы и бессмысленных расправ с мирным населением. То ли в каждом украинце, независимо от пола и возраста, видели врага, то ли злились на чистоту и богатство местного жилья: уровень жизни в Буче высок и по украинским меркам, а по российским способен серьезно пошатнуть хрупкую солдатскую психику. Нелюди — слово, встречающееся в домовых чатах и репортажах украинских журналистов чаще других. К такому не был готов никто — даже те, кто следил за российской пропагандой: как ни расчеловечивала она украинцев, но до прямых призывов убивать всех подряд не доходила. «Не жалейте их, мой президент!» — писал российский фантаст Сергей Лукьяненко, но кто же реально прислушивался к Сергею Лукьяненко? Нет в России ни писателей, ни пропагандистов с таким авторитетом; не в пропаганде тут было дело, и не в веществах, которыми якобы накачивали солдат перед боями. Ведь и боев не было: армия неподвижно стояла в городе. Вот она так развлекалась.

Людей, которые зверствовали в Буче, установили. Позвонили домой их родственникам. Многие звонили с мобильников, отобранных у жителей Бучи, так что установить собеседников было нетрудно. Мать одного из псковских десантников ответила корреспонденту «Важных новостей», который обратился к ней в WhatsАpp:

Мне кажется, что про эту бучу только ленивый не написал )))

Уже все по ней разобрались

И смотря какая версия вас интересует, Зеленский все по этому поводу придумал уже что да как там произошло

А если у человека есть голова на плечах и здравый смысл то врят ли в эту жуть про российских солдат можно верить, они даже над пленными не издеваются не говоря уже о мирных жителях )))

Вот лучьше бы вы разобрались кто глотки на дороге нашим пленным режет и расстреливает их и донесли бы эту информацию до красного креста и как они там содержатся тех кого укрофашисты не убили )))

Вот вы бы как журналист сделали бы хорошее дело.

Многие мировые СМИ обошла история Ивана Скибы, которого расстреливали, да не добили. Цитирую «Важные истории»: «Нас всех раздели, искали татуировки. Орали: „Вы бандеровцы!“» Тогда же военные забрали у всех телефоны. Мужчин заставили выстроиться друг за другом, взяться за куртку впереди стоящего, и под дулами сопровождающих привели к дому 144 по той же Яблонской улице — четырехэтажному офисному зданию, где устроили свой штаб российские оккупанты. Там мужчин заставили снять ботинки и куртки. Поставили на колени, некоторым завязали руки. Одного из задержанных, 28-летнего Виталия Карпенко, застрелили сразу — Иван Скиба видел это. Скибу и еще одного мужчину, Андрея Вербового, завели в здание, Ивану надели ведро на голову, начали стучать по нему прикладом и кирпичом. Что стало с Вербовым, Скиба догадывается: больше он не слышал его голоса; скорее всего, его убили.

«После этого меня снова вывели, поставили на колени, — вспоминает Скиба, которого вернули к задержанным. — Военные решали между собой, что с нами делать, один сказал: „Ебашь их, только отведи, чтобы тут не валялись“». Одного из пленников отпустили, потому что, как говорит Скиба, тот «смалодушничал» и признался, что состоял в теробороне. Сейчас он находится под следствием, украинские власти обвиняют его в госизмене. Остальных мужчин повели за угол дома; Скиба вспоминает, что военных было двое, они выглядели очень молодо. Далее мужчин поставили лицом к стене, и началась стрельба. Скиба помнит слова одного военного: «Все, пиздец вам, блядь, бандеровцы!» Пуля прошла по касательной, задев бок Ивана, он рухнул на землю. «Достреливали, добивали тех, кто подавал какие-то признаки жизни». Скиба упал рядом с мертвым мужчиной, который уже лежал на земле до их прихода: «Я старался не дышать, только пар шел изо рта... Я был без обуви, поэтому снял ботинки с убитого хлопца, который лежал там еще до нас».

Скиба побежал с места расстрела — перелез через три забора и оказался в частном доме, в котором уже побывали оккупанты. В доме все было перевернуто вверх дном. Он нашел куртку, шапку и спирт — смог обработать раны.

На 10–20 минут Иван прилег на диван, пытаясь согреться, но этому помешали военные, которые вновь ворвались в дом. «Я сказал, что я хозяин дома, семья эвакуировалась. Лицо у меня было в крови, сказал: что-то прилетело».

Военные