– Еще, – шепчу я, когда он перемещается ко второй груди. – Пожалуйста, еще.

В ушах шумит кровь. Его рука медленно опускается вдоль моего тела, прежде чем исчезнуть в шортах. Оукли посылает мне дразнящий взгляд, и его ладонь ложится сверху на мои трусики, не двигаясь дальше. Я дрожу, всем телом моля его продолжить, пока Оук нежно поглаживает мой лобок. Затем переводит взгляд на мое тело, оттянув резинку шорт так, что она ударяется о мой живот.

– Сними их.

Я с удовольствием делаю, как он велел. Мои прикрытые веки дрожат, и я слегка вздрагиваю, когда он касается меня сквозь белье.

– Ты такая влажная, что трусики прилипли к твоей девственной киске.

Господи. Резко втянув воздух, я развожу ноги шире, как никогда нуждаясь в его прикосновениях. Разочарованно вздыхаю, когда Оукли убирает руки.

– Почему ты остановился?

Я слышу, как он что-то делает в темноте, прежде чем палатку наполняет тусклый свет.

– Я хочу видеть тебя.

В его глазах плещется желание, пока он исследует мое тело. Пальцы медленно проскальзывают под мои трусики, и он отодвигает их в сторону. У него вырывается грубоватый стон, когда он смотрит на мою обнаженную кожу. Взгляд у него такой, словно он только что нашел закопанное сокровище, которое искал всю свою жизнь.

Устроившись поудобнее, Оукли проводит пальцем по моим влажным складкам.

– Такая прекрасная.

Его горячее дыхание обжигает мои соски, пока большой палец касается клитора, а средний медленно погружается внутрь.

– Дашь мне попробовать твою сладкую киску?

– Да, – бормочу я, выгибая спину, пока он двигает пальцем внутри. – Можешь делать со мной все что угодно.

– Хороший ответ. – У меня перехватывает дыхание, пока я наблюдаю за тем, как он слизывает мою смазку со своих пальцев. – Черт, – его взгляд пронзает меня насквозь, – хочу еще.

Рыча, Оук снимает с меня трусики и разводит ноги шире. Я едва успеваю моргнуть, прежде чем его голова оказывается между ними. По телу разливается тепло, когда он касается меня языком.

– О господи.

Оукли продолжает трахать меня своим языком и всасывать нежную кожу, словно очень голоден. Дыхание ускоряется. Его губы перемещаются на мой клитор. Он глубоко вводит в меня два пальца, и я выкрикиваю его имя. Оукли смотрит мне прямо в глаза, пока его рот и пальцы сводят меня с ума.

Я чувствую новую, неожиданно сильную волну удовольствия, когда он делает языком нечто такое, отчего все у меня внутри переворачивается.

– О господи. Да, вот так.

Ноги начинают дрожать, и он намеренно высасывает из меня наслаждение по каплям. Оукли низко стонет, и я вижу, как напрягаются его плечи, пока он продолжает вылизывать мою киску.

– Оукли.

Я так близка. Так чертовски…

До боли прикусываю губу, чувствуя наступление оргазма, и с моих губ срывается резкий крик. Схватив его за волосы, я начинаю сотрясаться в крохотных судорогах, которые не могу сдержать.

– Пожалуйста, – умоляю я, пока он нежно целует мой лобок.

Клянусь, я умру от нетерпения, если он заставит меня ждать его член еще хотя бы секунду.

Звук расстегивающейся ширинки будто музыка для моих ушей. Я должна переживать из-за того, что вот-вот случится… но нет. У меня едва не текут слюнки, когда он проводит ладонью по всей длине. Я не помню, чтобы хоть один член вызывал у меня столько восхищения. Но опять-таки у Оукли он выдающийся. Длинный, толстый, испещренный венами и заканчивающийся блестящей розовой головкой с серебряной сережкой.

Если бы я не была ревнивой, я бы предложила какой-нибудь компании, производящей секс-игрушки, сделать его копию, потому что они бы разошлись как горячие пирожки.

Но Оукли и его идеальный член принадлежат мне. Только мне.

Встав на колени, он слегка касается моей киски.

Ноги начинают подрагивать, когда он проводит по моему клитору головкой, поддразнивая.

– Тебе нравится, когда я играю с твоей киской, малышка?

Сердце начинает биться чаще.

– Да.

Он усмехается, продолжая движения… но потом замирает.

– Ты уверена?

Я никогда в своей жизни не была ни в чем так уверена.

– Абсолютно. – Шире развожу ноги. – Я готова.

Чертовски готова.

Но Оукли, очевидно, нет.

– Чт… – Я широко открываю рот, когда вижу, что он снимает пирсинг. – Зачем ты это делаешь?

– Тебе и так будет больно. – Оук стаскивает с себя футболку. – Я подумал, меньшее, что я могу сделать, – не добавлять боли.

Я надуваю губы.

– Но я люблю твой пирсинг.

Усмехнувшись, он устраивается у меня между ног.

– Я потом надену его обратно. – Оукли нежно касается моей щеки, серьезно смотря мне в глаза. – Скажи, если будет слишком больно.

– Я справлюсь, – уверяю его я.

Головка члена касается входа в мое влагалище.

– Я буду медленно.

– Не нужно… – Остальные слова застревают у меня в горле, когда он начинает толкаться вперед, с каждым дюймом причиняя мне все больше боли.

Я заставляю себя дышать, чувствуя, как стенки растягиваются от его движений.

– Все нормально? – спрашивает он, войдя примерно на половину.

Нет, но я все равно киваю.

– Продолжай.

Он останавливается.

– Тебе больно.

– Все в порядке. – Я утыкаюсь лицом в основание его шеи. – Я хочу, чтобы было больно.

Оукли хмурится.

– Почему?

Убрав волосы с его глаз, я говорю как есть:

– Потому что все самые прекрасные вещи причиняют боль.

Пока он изучает меня, у него между бровей залегает морщина… словно я самое интересное, что он когда-либо видел.

– Оукли, – настаиваю я, когда больше не могу ждать.

Он со стоном толкается, вводя в меня свой толстый член. Я чувствую резкую боль, когда он входит до основания, отчего все мое тело напрягается. Делаю несколько глубоких вдохов, заставляя себя расслабиться. Мгновение спустя боль отступает, и я чувствую себя иначе… наполненной.

Целой.

Я поднимаю на него взгляд, наблюдая за тем, как сотни эмоций проносятся по его красивому лицу. Сердце дико барабанит в груди.

– Ты внутри.

Его голубые глаза темнеют, когда наши лбы соприкасаются. Я кладу ладонь на его грудь, чувствуя, что его сердце также бьется с невероятной скоростью.

Оукли вздрагивает, опуская глаза.

– Я знаю.

Провожу рукой по его спине, собираясь с силами, чтобы сказать ему, как для меня важен этот момент. Как для меня важен он.

– Это всегда предназначалось для тебя, Оукли. Только для тебя.

Всегда только он.

Он снова вздрагивает, утыкаясь лицом в основание моей шеи.

– Бьянка.

Он шепчет мое имя, словно молитву или клятву. Обещание, что он никогда не причинит мне боли.

Никогда не оставит меня.

Оукли начинает медленно двигаться, с каждым разом погружаясь чуть глубже. Я обнимаю его