С этим мне придется жить до конца своих дней.

С ошибкой, за которую я никогда не смогу себя простить.

Потому что это я сказала ему быть сильным и несгибаемым. Никогда не пускать никого внутрь… Молчать, когда все плохо. И в итоге это молчание привело к его смерти.

Коул кладет руку на мое плечо.

– Не нужно, Бьянка. Ты была ребенком. Думала, что защищаешь маму… свой пример для подражания. – Он указывает на себя. – Мы все знаем, что если кто-то и виноват в смерти Лиама, так это я. Он пытался поговорить со мной в ту ночь, но я ему не позволил. Его смерть – это мой крест, а не твой.

Папа ударяет ладонью по столу.

– Проклятье. Хватит винить себя. Лиам и ваша мама были больны. Я должен был помочь Лиаму, когда понял, но не сделал этого. Я сдался, когда он отказался идти к специалисту, поскольку был слишком занят своим горем, чтобы начать вести себя как родитель. Вы все были просто детьми, а я был взрослым. Винить нужно меня. Я струсил, когда вы нуждались в том, чтобы я был сильным.

Все молчат. Кроме Джейса. Он смотрит на отца так, как никогда на него не смотрел.

С жалостью.

– Ты несильно удивился, когда услышал про мамин роман.

Папа пытается сменить тему, но Джейс настаивает.

– Ты знал, что она тебе изменяла… не так ли?

Папины зеленые глаза тускнеют.

– Все совершают ошибки, Джейс. Я не хотел, чтобы вашу маму помнили за ее… – Он кладет руку на грудь. – Единственное, что имеет значение, это то, как сильно она вас любила. – Его голос надламывается. – Я хочу, чтобы у вас остались о ней хорошие воспоминания.

Челюсть Джейса напрягается.

– И ты никогда не изменял ей с секретаршей?

– Никогда. – Отец потирает ладонью лицо. – Я не буду сидеть здесь и притворяться святым. Когда наш брак начал разваливаться, я думал об этом… но не смог. Я слишком сильно любил ее и продолжал надеяться, что мы справимся с этим.

Джейс выглядит таким разъяренным, и мне на секунду кажется, что он запустит в стену еще один стакан.

– Все эти годы ты позволял мне верить, что у тебя был роман на стороне.

– Я пытался тебе сказать, но ты мне не верил, – еле слышно шепчет он. – А потом я бросил свои попытки, потому что лучше, чтобы ты злился на меня, чем на нее.

Джейс выглядит настолько разбитым, что мне хочется его обнять.

– Пап.

Это первый раз, когда Джейс называет его так с тех пор, как…

Он нашел Лиама в гардеробной.

Когда папа переводит на него взгляд, тот произносит:

– Прости меня.

Коул и я обмениваемся пораженными взглядами. Джейс никогда ни за что не извиняется. Только перед Дилан.

Как по команде, Дилан и Сойер входят в кухню. Сойер обнимает Коула, а Дилан – Джейса.

– Мы можем сходить к Лиаму? – Коул утыкается лицом в грудь Сойер. – Я хочу поговорить с ним.

Она обхватывает его лицо ладонями.

– Конечно.

Дилан молча берет Джейса за руку, и они идут к выходу. Но перед этим Джейс подходит ко мне и заключает в объятия.

– Я не знаю, что сказать. Просто знай, что я люблю тебя.

Я целую его в щеку.

– Я тоже тебя люблю.

После того, как все они уходят, мы остаемся вдвоем с отцом, который выглядит так, словно изо всех сил сдерживает слезы.

– Прости меня, милая.

Я обнимаю его.

– Все в порядке, пап.

Его зеленые глаза становятся влажными.

– Нет, дорогая. Не в порядке.

Он прав… но, возможно, когда-нибудь станет.

Искренняя грусть в его глазах разбивает мне сердце.

– Я должен был быть рядом.

Так и есть, но я знаю, что он сражался на своей войне.

– Сейчас еще не поздно начать.

Тяжело вздохнув, я иду на выход.

Иногда я думаю о том, какой бы я была, если бы все эти трагедии не произошли в моей жизни. Осталась ли бы я той девочкой, которая хотела быть балериной, той, что отчаянно пыталась подстроиться под этот мир? Или я бы все равно стала безжалостной стервой, чья злая маска лишь защищала ее от боли.

В любом случае… кое-что не изменилось.

Независимо от амнезии, я никогда не знала, кто я, потому что всю жизнь не могла найти место, где буду чувствовать себя как дома. Но как только я вижу Оукли, ждущего меня у дороги, как он и обещал, мне начинает казаться, что я нашла то самое место.

Учитывая то, что Джейс и Коул ушли раньше меня, я уверена, ему пришлось разбираться с ними. Но, судя по его виду, ему на это абсолютно плевать.

Оукли взволнованно смотрит на меня, а после заключает в объятия.

– Я бы спросил, в порядке ли ты, но…

Но он знает, что нет.

Оук кладет руку на мою щеку.

– Что тебе сейчас нужно?

Только он.

– Поехали куда-нибудь? – шепчу я. – Я хочу забыть обо всем и сбежать с тобой на какое-то время.

Его теплое дыхание нежно касается моей кожи.

– Без проблем.

Глава сорок девятая

Бьянка

Прошлое…

Звонок телефона выдергивает меня из сна.

Оукли.

Сердце выскакивает из груди, когда я тянусь за телефоном, но мои надежды разбиваются, едва я вижу на экране имя Джейса. Я сбрасываю вызов и ложусь обратно в постель.

С тех пор, как я в последний раз разговаривала с Оукли, прошло два дня. Два дня с тех пор, как он не появлялся дома.

Два дня с тех пор, как я все испортила.

Сейчас мне уже все равно, если он с другой… я просто надеюсь, что он не употребляет.

Взяв телефон в руки, я набираю его номер, кажется, в миллионный раз, но мне снова отвечает автоответчик. Я рычу, когда снова слышу звонок от Джейса. Учитывая то, что он сейчас в Нью-Йорке со своей девушкой, он должен развлекаться, а не забрасывать мой телефон звонками.

Я беру трубку.

– Что? – выплевываю я.

– Ты в порядке? – спрашивает Джейс.

В его голосе слышится беспокойство. Это… странно. Я очень сомневаюсь, что Оукли рассказал ему о нашей ссоре.

Сажусь на кровати.

– Почему я не должна быть в порядке?

– Не знаю, – ворчит он. – Возможно, из-за сраных пожаров? Почему, по-твоему, я весь день пытаюсь до тебя дозвониться?

– Пожаров? – произношу я. – Каких пожаров?

Единственное, что было в моей жизни