Шрифт:
Закладка:
Шериф был безжалостен. Муэтт рассказывает, что он застрелил одного бретонца, «который минутку передохнул», и за ту же провинность дважды пронзил пикой другого раба. Не лучше шериф относился и к своему собственному персоналу. «При посещении в 1696 году строительства ему показалось, что оно идет недостаточно быстро; он немедленно вызвал Альказа аль-Малека… и хотя тот был одним из первых при его дворе, пользовался его доверием и управлял строительством, он начал изливать на него свой гнев и после того, как собственноручно избил его, приказал дать ему еще пятьсот ударов кожаными ремнями». В другом случае он разбил о голову начальника стройки кирпичи, которые показались ему слишком тонкими. Впрочем, он, не колеблясь, брал в руки кирку и подавал пример в работе.
Строительство Мекнеса велось массой людей, порабощенных деспотизмом властителя. Результатом было не столько произведение искусства, сколько монументальная громада. Мулай Исмаил не внес существенных изменений в планировку старого города Мекнеса. Тем не менее он построил там несколько мечетей, как, например, мечеть Баб-Бердаин на северной окраине города, снес южный квартал, который мешал его будущим постройкам (площадь аль-Хедим [площадь Развалин] хранит в своем названии память об этих разрушениях), и построил еврейский квартал (меллах), который составил западное предместье мусульманского города.
Имперский город, город в полном смысле этого слова который после завершения строительства был обнесен стеной в 25 км в окружности, возник к югу от старого городa: Сначала Мулай Исмаил построил на месте меринидской касбы и снесенного им квартала компактный дворец (Дар Кебира). Три стены закрывали его на северо-востоке. Первая, самая низкая, имела на обоих концах квадратные башни; по второй, средней высоты проходила тропа для дозорных; третья, защищавшая сераль, была самой высокой. С других сторон он был закрыт только одной стеной. Это был не дворец, а скорее город, от которого ныне сохранились лишь беспорядочные, но порою величественные развалины. По словам аз-Зайяни, главное строение состояло из двадцати павильонов, «красивые квадратные башни которых, крытые зеленой черепицей», возвышались над местностью. Неподалеку было четыре больших павильона, расположенных друг против друга. Кроме того, было две мечети — мечеть Цветов и мечеть Лаллы Авды.
На юго-запад от этого ансамбля Мулай Исмаил впоследствии разбил сады, обнесенные стеной и окруженные постройками. Южнее этих садов позже был построен еще один комплекс дворцов, часть которых, реставрированная в XIX веке, образует нынешний Дар аль-Махзен. Наконец, к западу от Дар Кебиры был построен город садов (Мадинат ар-Риад), предназначенный для высших чиновников махзена. От него сохранились только восхитительные ворота Баб аль-Хемис, «подковообразный проем которых обрамлен черными угловыми камнями и зеленой мозаикой; над ним фриз с черными надписями курсивом; все эти украшения резко выделяются на кирпичном фоне. По обеим сторонам от ворот было два бастиона, один из которых разрушен».
Эти четыре крупных ансамбля дополнялись многочисленными пристройками, службами и угодьями: касбами для подразделений черных войск; «обширными лугами, или «агедаль», которые служили для военных парадов и где паслись также стада султана; …большим бассейном, напоминавшим водные зеркала Марракеша», наконец, многочисленными складами и конюшнями. До нашего времени сохранились столбы и аркады величественного здания, которое можно принять за большие конюшни и которое, очевидно, служило складом зерна. Настоящие конюшни с двойным рядом аркад протяженностью в три четверти лье и с питающим их каналом показались П. Бюно самой красивой частью дворца. За лошадьми ухаживали конюхи-мусульмане и подручные из христиан. Помимо конюшен, у султана был зверинец, где он ради потехи натравливал львов и волков (?) на собак.
Шериф любил показывать свои владения почетным гостям. Англичанин Джон Уиндус, который оставил нам рассказ о миссии коммодора Стюарта в 1720 году, любовался обилием мозаик, перспективой зданий, «красивой, величественной и простой», складами оружия, кубами, резиденцией двух фавориток, или «куполом его величества» (Куббат аль-Хадра), террасой над садами, тянущейся на полмили, шорными и оружейными мастерскими и особенно зданием, построенным на римских столбах, взятых из развалин Волюбилиса (?). Во время прогулки гостей угощали фруктами и сладостями.
Последней постройкой шерифа были «Ворота Мансура, обращенного христианина» (Баб Мансур аль-Ульдж), законченные его сыном. Это самые величественные ворота Мекнеса. По обе стороны подковообразного слегка стрельчатого пролета-исполина находятся два бастиона, поднятые на аркадах. С той и другой стороны возвышаются высокие колонны. «Преобладающий мотив — завитки, рельефно выступающие на плоском фоне из мозаики, покрытой золотисто-зеленой глазурью. Вдоль верхнего фриза тянется широкая красивая надпись черным курсивом, выше которой расположен ряд мерлонов. Ансамбль полон величия, хотя его пропорции тяжелы, а плоскости неровны» (П. Рикар).
Управление шерифа. Железная воля, которую Мулай Исмаил проявил при освобождении территории и строительстве Мекнеса, нашла свое отражение и в его методах управления. Все вопросы он решал единолично, не терпел никаких противоречий и не уважал ничего, кроме собственного желания. В его царствование Марокко и биляд аль-махзен почти совпадали, так как даже племена Высокого Атласа в отдельные моменты признавали его власть.
«Ваш король Людовик, — сказал он как-то послу Людовика XIV, — управляет людьми, а я управляю скотами». Поэтому порядок он поддерживал при помощи террора. Конфискации оружия и коней, земли, превращенные в пустыню его солдатами, массовые экзекуции — таковы его излюбленные методы проявления власти. Впрочем, он был всегда готов вести переговоры с противником, которого только что подверг огню и мечу и в случае нужды принимать его к себе на службу, как он поступил, например, с дилаитами. Безжалостный в расправах, он умел предупреждать восстания, поставив мятежные районы под надзор гарнизонов в 400–3000 человек, размещенных в касбах, содержание которых возлагалось на племена.
Эти касбы были самостоятельны; они строились па свободных участках, имели склады и мечети, иногда бывали окружены двумя стенами, из которых внутренняя охватывала здания, а наружная в случае опасности служила укрытием для окрестного населения. Начальник поста отвечал за спокойствие в зоне, порученной его надзору. В стране таким образом дарила полная безопасность. «Любой еврей или любая женщина, — уверял аз-Зайяни, — могли пройти от Уджды до уэда Нун, и никто не спросил бы их, откуда и куда они идут».
Враждебным действиям марабутов, которых поддерживали турки, Мулай Исмаил противопоставлял влияние
