От Джербы до Марокко портовые города образовали своего рода пиратские республики. Тунис, Бизерта, Бужи, Алжир, Оран, Хунейн снаряжали галеры, бороздившие воды Средиземного моря. Корсары XIV и XV веков были не только грабителями, какими стали турки, но и солдатами Священной войны против христиан. Они думали в первую очередь не о торговле пленниками, а о пленении неверных. Бужи установило такую таксу для их выкупа, что внести ее было почти невозможно.

Пиратство, даже по религиозным мотивам, несомненно наносило ущерб торговле и безопасности христиан, особенно в конце XV века, когда мавры, изгнанные из Испании, придали ему небывалый размах. В то же время активность христианских пиратов, столь же кровожадных и жаждавших пополнять свои гребные команды за счет противника, пошла на убыль. И вот не столько дух крестовых походов, сколько потребность уничтожить убежища корсаров вызвала вмешательство испанцев в дела Магриба.

Начало африканского крестового похода. Значение религиозных мотивов, лежавших в основе африканского «крестового похода», характер которого четко выяснен работах Броделя, несомненно, преувеличено. Нельзя, конечно, оспаривать религиозное рвение Фердинанда Католика, во всяком случае если иметь в виду его Унциальную корреспонденцию, а также первенствующую роль духовенства в организации первых экспедиций но материальные интересы скоро выступили на первый план. Испанский король подчинил триумф веры соображениям внутренней и особенно внешней политики, которая не имела ничего общего с торжеством религии, а христианские воины действовали как заурядные вояки, заботясь не столько о спасении души, сколько о плотских наслаждениях, занимаясь грабежами и убийствами.

Разложение Магриба поощряло честолюбивые устремления испанцев. «Вся страна, — писал в 1594 году один особенно хорошо информированный секретарь католических королей, — в таком умонастроении, что, кажется, сам бог хочет отдать ее их величествам». Средний Магриб был тем более соблазнительной добычей, что соглашение с Португалией запрещало Испании обосновываться в Марокко, за исключением Мелильи. Впрочем, после завершения реконкисты (1492 год) вся активность Испании свелась к оккупации этой крепости (1497 год). Это бездействие, несомненно, продолжалось бы и далее, если бы, как показал Бродель, восстание мавров-горцев в королевстве Гранада не выдвинуло на первый план мусульманскую опасность (1501 год). Фанатики хотели видеть руку Магриба там, где внезапно прорвалось недовольство народа, доведенного до отчаяния нетерпимой непримиримостью кардинала Хименеса де Сиснероса. Хименес с его большим темпераментом, обуреваемый духовными страстями и мирским честолюбием, сумел использовать экзальтацию католиков и, несмотря на сопротивление, Добился перенесения войны на африканскую почву, где бежавшие туда мориски разжигали ненависть к Испании, которой угрожала коалиция правителей Магриба и египетского султана. Начало войны было сплошным триумфом. После нападения корсаров Мерс-аль-Кебира на Аликанте, Эльче и Малагу весной 1505 года испанцы начали военные действия. За полтора месяца испанская армада добилась сдачи Мерс-аль-Кебира — лучшей якорной стоянки алжирского побережья (9 сентября — 23 октября 1505 года).

Педро Наварро, изучавший ремесло корсара как на варварийских, так и на христианских судах, захватил Пеньон де Велес в испанской зоне влияния в Марокко (1508 год), затем Оран, который, возможно, был предан изменником, где кардинал руководил истреблением 4 тысяч врагов, пленением 8 тысяч человек и освящением по католическому обряду двух мечетей (мац 1509 год), и, наконец, Бужи, который оказал лишь видимость сопротивления (январь 1510 года). В дополнение к этим успехам в Магрибе он взял приступом Триполи (июль 1510 года).

Неудача у Джербы (1511 год) не подорвала престижа испанского оружия. Еще не захваченные противником порты опасались, что их постигнет судьба Мерс-аль-Кебира, Орана и Бужи. Один за другим они заявляли о своем согласии платить дань — Тенес (еще до взятия Орана), Деллис, Шершель, Мостаганем (май 1511 года). Педро Наварро получил от Алжира один из островков, преграждавших вход в порт, и построил на нем крепость Пеньон, пушки которой властвовали над городом, от-стоявшим от нее всего на 300 метров. За несколько лет Испания овладела основными пунктами побережья, опираясь на которые она могла завоевать Средний Магриб, но так и не сделала этого. Предусматривалось ли это самим Хименесом, остается неясным.

Пресидиос и ограниченная оккупация. Если, несмотря на свое военное превосходство, Испания отказалась расширять свои завоевания, так это потому, что вопрос об Африке отошел для нее на второй план. Будучи прежде всего королем Арагона, Фердинанд Католик обращал свои взоры главным образом в сторону Пиренеев и Италии. Его энергичные выступления в течение короткого периода (1509–1510 годы) объясняются затишьем в итальянских делах. Ему все время приходилось считаться с тяжелым положением казны, которое не позволяло ему предпринимать походы, не приносящие немедленной выгоды. С самого начала XVI века африканская политика Испании никогда не была самостоятельной, и ее нельзя понять, как это пытался делать Бродель, не связывая ее с общей политикой Испании.

Начиная с правления Фердинанда Католика испанцы довольствовались системой ограниченной оккупации. Они превращали завоеванные порты в хорошо защищенные крепости с гарнизонами (presidios), предместья которых оставлялись туземцам.

В Африке они повторяли ошибки Гранадской войны и ограничивались закреплением за собой стратегических пунктов, откуда в удобное время совершали набеги (jornadas) на окружающие деревни.

В течение всего времени испанской оккупации пресидиос находились в состоянии осады. Жизнь солдат была крайне тяжелой, так как питались они плохо и нерегулярно получали жалованье. Гарнизон Орана, находившийся на привилегированном положении, снабжался союзными маврами (los Moros de paz) и, пользуясь их сведениями, устраивал набеги для захвата стад кочевавших поблизости племен. Все же гарнизону и городу часто угрожал голод. В других местах, где приходилось рассчитывать главным образом на снабжение морским путем, положение было еще хуже. Официальное обследование, произведенное в 1540 году в Боне, показало, что солдаты «с отчаяния хотели стать маврами».

Корсар Арудж в Алжире. Неожиданное выступление турок не только ухудшило положение пресидиос, но и повлекло за собой провал испанской политики в Африке.

Инициатива, исходившая из Алжира, изменила весь ход африканской истории. Ничто, кажется, не предвещало тогда блестящего будущего этому небольшому порту берберских и морискских корсаров. Прошлое его было скромным. На развалинах маленького римского порта Икосиум, который был занят берберским племенем бану мезранна, зиридский властитель Бологгин основал во второй половине X века город, который из-за своих четырех скалистых островков получил название аль-Джазаир. Город, являвшийся добычей всех завоевателей Среднего Магриба, в XIV веке был занят арабским племенем саалиба, вожди которого ловко лавировали между Абдальвадидами, Хафсидами и Меринидами. В XV веке город едва не стал столицей зайянидского государства, ко сбросил с себя его опеку и «образовал своего рода небольшую муниципальную республику, управляемую