Вступление было довольно скучным, во всяком случае, на взгляд сидевшего в первом ряду Бориса – всё это он уже неоднократно слышал.

– А всё-таки, – рука Даниленкова поднялась вверх, как только ведущий разрешил задавать вопросы. – Не совсем понятно – в докладе идёт речь о мирном или вооружённом развитии событий?

Справа, от окна, возмущённо зашикали.

Докладчик многозначительно посмотрел на Бориса.

– А это, молодой человек, будет зависеть от того, насколько далеко будет готов зайти диктатор в подавлении народного протеста.

Но тут же взметнулась поднятая рука с задних рядов.

– Вопрос первый, – уверенно начала незнакомая Борису женщина. – Вы говорили о фальсификациях выборов. Но ведь до выборов ещё две недели – как же можно знать заранее о том, что они будут сфальсифицированы? И в этой же связи второй вопрос – неужели Вы не понимаете, что красть голоса в пользу партии власти будут у коммунистов? Вы предлагаете вступаться за их интересы? У меня всё.

Она села на место, рядом с парнем лет двадцати пяти.

– Девушка, – со вздохом ответил докладчик, – Вы плохо слушали лекцию. Это совершенно неважно, будут фальсификации или нет. И в чью пользу они будут – тоже неважно. Важно вбросить лозунг, который воспримет массовка, в данном случае – «За честные выборы!». Мы-то с Вами, как представители демократической интеллигенции, понимаем, что честные выборы в этой стране недопустимы – если их провести, предоставив равные возможности всем, к власти придут фашисты. Что поделать, не дорос российский народ до демократии… Но для толпы, для охлоса этот лозунг вполне сойдёт. Главное, чтобы они думали, что вышли сами и за свои права. А дальше действовать будем мы.

– Ты записываешь? – шёпотом спросил Артём.

Юлия едва заметно кивнула.

«Молодец всё-таки Юлька», – подумал он.

– Такие мероприятия надо писать на диктофон и выкладывать в Интернет, – сказала сестра, когда они вышли на улицу и отошли на пару сотен метров. – Они слишком уверены в себе и поэтому пробалтываются.

– Они… – эхом повторил Артём. – А всё-таки – ты могла бы сформулировать, кто же они есть и откуда они берутся?

– Хороший вопрос, – усмехнулась Юлия. – Нет, знаешь, я не могу это сформулировать до конца. Они – чужие – враги, как-то так, что ли? Я это скорее чую. Просто чую, что в воздухе запахло девяносто первым годом, что есть люди, готовые добить всё, что не добили тогда… А откуда они берутся – это самый интересный вопрос и самый страшный. Откуда-то же они выползли тогда миллионами? Выползли, сделали своё дело и уползли обратно, помнишь ведь девяносто второй, девяносто третий и позже – да, тогда пришла их власть, но на улицах-то их не было! Улицы-то были наши! А теперь вот опять ползут… Откуда и что с этим делать – я не знаю… Совсем не знаю.

В переулках уныло моросил то ли дождь, то ли мокрый снег. Ярко светились в темноте витрины дорогих магазинов, да фары проезжающих автомобилей выдёргивали из темноты мелкое летящее крошево. Артём на ходу кусал короткие ногти и заусеницы на мозолистых пальцах, слушал сестру и молчал.

Выборы давно перестали быть праздником, как в детстве, и давно превратились в элемент рутины с заранее известным результатом.

Но в тот год интересны были не выборы. Интересно было то, что наступит на следующее утро – и этого ждали все.

В день выборов Наде позвонила Неля Коломнина и сообщила, что члены «Левой колонны» собираются вечером пятого декабря на Чистых Прудах, вместе с общегражданскими, как она выразилась, активистами. Надя ответила, что будет, если уговорит бабку посидеть с ребёнком.

Вообще-то оповещение о мероприятиях входило в обязанности Леси Усольцевой, но Леся с определённых пор делала вид, что Надю не замечает, и смотрела на неё, как на пустое место. Алексей никогда не говорил жене о Наде, но тайное всегда становится явным, тем более – в такой среде, как «Левая колонна» и её союзники, и то, что ребёнок у Нади от лидера организации, секретом не было ни для кого.

Впрочем, вечером того же дня, когда за окном уже было совсем темно, и в стёкла между скрипучими деревянными рамами стучался ледяной декабрьский ветер, на Надин телефон пришло холодное сообщение с номера Леси с указанием времени и места сбора.

Ещё примерно через полчаса Наде позвонил Борис Даниленков. Девушка слегка удивилась – она даже не знала, что у Бориса есть её номер мобильного. Хотя, конечно, он мог спросить и у Нели.

– Ты в курсе про пятое число? – спросил он, слегка запинаясь, словно стесняясь.

– Конечно, – ответила Надя. – Вечером на Чистых.

– Ты будешь?

– Постараюсь.

В трубке слышалось неровное дыхание Бориса.

– А этот твой… знакомый придёт? – вдруг спросил он.

– Артём? – уточнила Надя. – Я с ним не говорила, но думаю, что вряд ли. Не любят они… оппозицию. Ни он, ни сестра его. А я приду. По крайней мере, очень постараюсь.

– Ну, до завтра, – ответил Борис.

Хлопнула входная дверь. Вернулась с работы Анна, вошла с мороза, укутанная в длинное пальто, с большими пакетами из сетевого универсама – отдохнуть ей не удавалось даже в воскресенье.

Брат Женька снова пропадал где-то на улице.

Надя ждала, пока проснётся и выйдет из своей комнаты бабка Матрёна – именно её надо было просить, чтобы посидела с ребёнком, потому что мать, конечно, в шесть-семь вечера ещё будет на второй работе…

– Артём!

Его окликнул высокий бритый налысо парень в короткой чёрной куртке-«бомбере» и берцах с высокой шнуровкой.

Он узнал Женьку Лосева только по голосу. Парнишка здорово вытянулся за последние полгода и теперь был ростом почти с Артёма.