– Разумеется, погодные задержки – штука чрезвычайно неприятная, но нам ничего не остается, как просто ждать.

– Чертовски рада, что подобного не произошло, когда взлетал Жан-Поль. Я бы от ожидания, пожалуй бы, свихнулась.

– Ну, а теперешние астронавты, наверное, просто вздремнут, – солгала я, усилием воли заставляя себя не глядеть в окно. – Помнится, когда на орбиту поднимался Криштиану Самбрано, так у нас выдалась двухчасовая задержка, и я действительно слышала, как он храпит.

Кто-то подошел, и я немного отступила, позволяя ему войти в круг нашего разговора. То был Стетсон Паркер собственной персоной. Оказавшись рядом со мной, он улыбнулся и промолвил:

– Полагаете, что человек не способен спать в экстремальных условиях? Как правило, так оно и есть, но в данном конкретном случае кресло каждого астронавта изготовлено на заказ в соответствии с особенностями его анатомии. Каждое для своего владельца – чрезвычайно удобно. Вовсе не удивительно, если владелец такого в нем и уснет. Скажи… Миссис Йорк, можно тебя на минуточку? У меня есть вопрос о твоих выступлениях в качестве Леди-Астронавта.

Я встретила его взгляд и улыбнулась ему столь же широко и неискренне, как и он улыбался мне.

– Конечно, полковник Паркер.

Моей первой мыслью было, что что-то случилось с Натаниэлем.

Мы отошли немного в сторону и остановились: оба лицами к окну, а спинами – к людям в зале. Оказалось, что муж мой все еще разговаривает по телефону, но чем дольше я смотрела на него, тем больше с каждым мгновением убеждалась, что произошло что-то ужасное.

Ко мне наклонился Паркер и, понизив голос, произнес:

– Надеюсь, кричать ты все ж не станешь.

– Уж постараюсь. Так какова в действительности проблема?

– На пусковую проник неизвестный и приковал себя к раздвижной ферме. – Паркер перевел взгляд с меня туда, где у переключателя громкой связи стоял Бенкоски. – У прикованного за спиной – рюкзак, а на груди табличка, прикрепленная к веревке через шею. На табличке написано, что в рюкзаке у него – бомба. Если это правда, то бомба у него с собой здоровенная. Более пока ничего толком не известно.

В моей голове пронеслись разом тысячи вопросов.

Как он там вообще оказался? Проморгала охрана? Что там за бомба? Что будет, если он ее взорвет?

– Ситуация более-менее понятна, – произнесла я. – А чего ты от меня-то хочешь?

– Хочу, чтобы ты, не пугая их, отвела всех жен астронавтов и их чад в столовую. – Он оглянулся через плечо. – И насколько это у тебя получится, не подпускай к ним журналистов, пока не будет улажена ситуация. И особенно внимательно отнесись к детям Малуфа и Бенкоски.

Конечно. Их отцы были на ракете, ожидая запуска.

– Астронавтов о бомбисте уже известили?

– Не знаю. – Он поморщился и посмотрел на пол. – Однако, похоже, именно это сейчас и делает Клири.

– Я расскажу женам астронавтов, разумеется, осторожно, о том, что случилось.

– Лучше до поры воздержись. – Он пожал плечами. – Им и без того стресса хватает.

Было заманчиво сделать замечание по поводу отсутствия его собственной жены. Но это потом. Потом наберу еще себе очки.

Я отвернулась от него и принялась хлопать в ладоши.

– Дамы? Предлагаю переместиться в столовую, где, как мне только что сказали, в ожидании нас томится огромный чудесный торт. И к тому же пауза перед запуском, похоже, затянется, а там ждать нам будет гораздо уютнее, чем здесь.

* * *

Я неважно себя чувствую, когда возникает проблема, решить которую не могу. Два часа, проведенные в столовой, были ужасны. Я все время прислушивалась в ожидании взрыва. Прислушивалась, развлекая маленьких детей, которым обещали запуск ракеты, и некоторым из которых давно пора уже было спать, и они, разумеется, капризничали. Дочь миссис Лебуржуа оказала мне неожиданную помощь. Она одолжила у шеф-повара рулон фольги, а я села рядом с одним из маленьких мальчиков миссис Бенкоски и помогла ему расплющить туго скрученный цилиндрик фольги в заостренный столбик.

– Отлично! Теперь у нас есть своя собственная ракета.

Я болтала с детьми, пытаясь не выдать мимикой все те вопросы, что роились в моем собственном мозгу.

Что происходит наверху? Что мне делать дальше?

Волей-неволей вспоминались рассказы отца и его друзей о войне. Как бы поступил в подобных обстоятельствах мой отец? Штурмовал бы пусковую? Вряд ли. Сидел бы рядом с пятилетним ребенком, который мастерит неуклюжую модель ракеты? Весьма вероятно.

– О, Макс, да ракета у тебя получилась отменной.

Дверь столовой открылась. Все наши головы как по команде повернулись к вошедшему. То был Паркер, за ним, все еще одетые в летные комбинезоны, следовали Бенкоски, Малуф и Терразас.

– Папочка! – Маленький мальчик, сидевший за столом рядом со мной, подняв над головой свою ракету из фольги, бросился через столовую к отцу. – Смотри, что я смастерил!

Его мать, закрыв глаза, привалилась к столу и принялась креститься. Мне удалось сдержаться и не выкрикнуть то, что из меня вовсю рвалось: «Что случилось?!»

Все верно. Был бомбист, и пока он угрожал космической Программе, я делала то, что и было должно, а именно: изготовляла с детьми ракеты из фольги и терпеливо слушала, как помогавшая нам миссис Лебуржуа не торопясь излагает сюжет недавно просмотренного ею фильма.

Я отвернулась от всех и начала собирать на краю стола оставшиеся после наших праведных трудов клочки фольги.

Подошедший к столу Паркер, несколькими движениями уплотнив ладонью уже собранную мною в кучу фольгу, промолвил:

– Спасибо.

Замерев на краткое мгновение, я посмотрела на него и все же отважилась спросить:

– Что произошло?

– Астронавты воспользовались аварийной горкой, а затем проблему решили наши доблестные десантники. – Он глянул через мое плечо на радостно вопящих детей.

– И каким же образом десантники решили проблему?

– Да они просто изрешетили пулями бомбиста. – Паркер взглядом своим впился в меня. – Видишь ли, он был против «отвержения божьего творения на Земле», а ракета в его представлении была «грехом и нарушением божьего замысла».

Я склонила голову и принялась пальцами рвать оставшийся передо мной приличных размеров кусок фольги. Почти бесстрастно произнесла:

– Рада, что инцидент закончился вполне благополучно.

– Кстати, ты отменно справилась со своей задачей.

Подняв голову, я в упор посмотрела на Паркера. Он непринужденно стоял; на нем был отменного пошива костюм, напоминавший летный, хотя и синий цвет его был менее ярким. Волосы Паркера были немного взлохмачены, что было ему в общем-то несвойственно.

– Похоже, ты впервые сделал мне комплимент.

– Так ты впервые таковой и заслужила.

Мышцы моей правой руки зажглись желанием ударить его, но, отчетливо понимая, что если только двинусь, то