– Намеренно практикуешься на мне? Или искренне считаешь свое поведение вполне достойным?

Он мне подмигнул.

– На тебе-то? Конечно же, практикуюсь. – Паркер, глядя мимо меня, кому-то улыбнулся и помахал рукой. – Буду честен. Мне нужен был кто-то, кто знает, как разговаривать с женщинами и детьми, а у тебя это отменно получается, и твои выкрутасы Леди-Астронавта тому лишь порукой.

– Два комплимента мне за день? Не перебор ли?

– Быть посему, наслаждайся моими комплиментами, но даже не сомневайся при этом, что в космос ты никогда не полетишь, и уж я об этом позабочусь.

Его высказывание было самым что ни на есть искренним и намного более прямолинейным, чем я от него ожидала. Язвить друг другу было, разумеется, делом меж нами вполне естественным, но заявить открыто, что он приложит все свои силы, чтобы держать меня на Земле?.. Я даже слегка опешила и оттого лишь спросила его:

– Но почему?

– Желаешь знать правду? – Он, сдвинув брови, покачал головой. – Да ты же пыталась отдать меня под трибунал и теперь думаешь, что тебе это запросто сойдет с рук?

– Что? Отдать тебя под трибунал… О чем это ты?

Он распластал руки на столе и наклонился ко мне.

– А что именно, по твоему мнению, должно было произойти после того, как ты заявила, что я веду себя «неподобающим офицеру образом»? Разве не на суд ты меня обрекала? Да не придуривайся. Ведь ты же – дочь генерала, уж ты точно знала, что последует за твоими обвинениями в мой адрес.

– Предполагала, – согласилась я, сдерживая свой голос, поскольку позади нас находились дети. – И признаюсь, надеялась, что справедливость все-таки восторжествует. Кроме того, насколько мне известно, я была не первой женщиной, кто сообщил о твоих домогательствах.

– Ты – единственная, о ком мне достоверно известно. – Паркер отодвинулся от стола и дернул руками, словно отмахиваясь от моих слов. – И когда дело дошло до разбирательства, оказалось знаешь что? Оказалось, что ни у единой девушки со мной проблем не было. Ни у единой!

Из меня сам собой вырвался смех. Тут же одолев его, я сказала:

– Яснее ясного, они тебя просто боялись. Боялись, что их посадят за клевету.

– А ты не побоялась?

– Я не побоялась. Потому что, как ты и говоришь, я была генеральской дочерью. – Я покачала головой и попятилась от него. – Как тебе вообще удалось жениться хоть на ком-то? Или… очевидно же, что твое «замечательное» отношение к женщинам в прошлом и объясняет, почему никто и никогда не видит твою жену!

Его лицо окаменело, а голос сделался совершенно ровным, бесцветным:

– Моя жена – не твоего ума дело.

– Держу пари, что вскоре станет.

Я, повернувшись к Паркеру спиной, подошла к женам астронавтов. Меня сотрясал гнев, вены судорожно пульсировали.

Сволочь! Самовлюбленный, самоуверенный ублюдок. Полагает, что ему по силам удержать меня от вступления в отряд астронавтов? Но чья возьмет, мы еще посмотрим.

А затем гнев мой слегка унялся. Он-то астронавтом уже стал, а удастся ли стать мне – все еще очень большой вопрос.

* * *

Той ночью МАК отправил Натаниэля в отель с вооруженной охраной на случай, если кто-то попытается выстрелить в ведущего инженера Программы. Такое решение Агентства радости ни в кого не вселило, и я отправилась в изгнание вместе с мужем. Агентство отослало своего сотрудника в нашу квартиру, и тот доставил нам оттуда чистую одежду на смену.

Натаниэль, усевшись на краю гостиничной кровати, отрешенно уставился на ковер на полу. Я пристроилась рядом и прильнула к нему. Предложила:

– Может, представим, что нам выдались каникулы?

Натаниэль, рассмеявшись, охватил рукой мою спину и привлек к себе.

– Агентство в корне неверно освещает свою деятельность, и нам надлежит космическую Программу преподносить населению более выразительно и наглядно.

– Всегда найдутcя несогласные, – возразила я.

– Опять кто-то с бомбой? – Он откинулся на кровать и притянул меня за собой. – Не исключено, но я все же надеюсь, что скоро центр запуска будет перенесен.

Я была готова следовать за Натаниэлем в любое место, куда бы его ни привели его скачущие в припляс мысли. Повернувшись на бок, я прижалась к нему и положила руку ему на грудь. Пробормотала:

– Звучит отменно, но не перебор ли это?

– Клемонс уже и раньше говорил о переносе стартовой площадки. Намеревался использовать катастрофу «Ориона», чтобы увести нас подальше от населенных пунктов.

– И лучше бы нам двинуться к экватору. Сэкономим приличное количество топлива при выводе ракет на орбиту. – Пуговица на рубашке моего мужа расстегнулась под моей рукой, и я провела пальцами по его груди. – А что по этому поводу думаешь ты?

– По этому поводу думает Клемонс, ну и пусть себе и дальше думает, я же просто продолжу строить ракеты.

– Но все же экваториальная локация и собственный домишко поблизости от стартовой площадки, по твоему мнению, нас устроит, дорогой?

– Гм. – Он прижал меня к себе плотнее. – Звучит вроде бы весьма заманчиво, но знаешь… У меня постоянно возникают видения, что на той упавшей ракете находилась ты.

– Ну, беспокойства эти выбрось-ка напрочь из головы. – Я откатилась от него и уставилась в потолок с гипсовой лепниной, представляя, что взору моему открылась поверхность незнакомой планеты. – Сегодня Паркер заявил, что сделает все, что в его силах, чтобы астронавтом я не стала.

– Что? – Натаниэль сел и глянул на меня сверху вниз. – Что именно он сказал?

Что именно, по твоему мнению, должно было произойти после того, как ты донесла на меня…

Я прочистила горло.

– Он сказал, что в космос я никогда не полечу, и к тому он приложит все свои силы и возможности. Но, милый мой, ничего об этом сейчас и говорить.

– Не… С какого перепуга мне об этом следует молчать?

Я тоже села и обратилась к нему лицом.

– Потому что были только он и я, и никто больше диалога нашего не слышал, а ты сам знаешь, какой он верткий.

– Верткий-то он верткий, но все ж…

Он был первым в космосе, и у Агентства имеются более чем веские причины сохранять его имидж безупречным, и принести вычислительницу в жертву руководству не покажется чрезмерно дорогой ценой.

– Кроме того, пока женщин в астронавты вовсе не берут, а когда начнут, то тогда и только тогда о поведении Паркера появится реальный смысл заговаривать.

* * *

Прошло два месяца. Расследовавший аварию Комитет США в конце концов проголосовал за продолжение участия Соединенных Штатов в составе МАК, и произошло это, уверена, хотя бы отчасти потому, что сенаторы