– Доброго дня, Фабрис, – произнес монах.

Тот оглянулся через плечо и с трудом уселся на кровати, скинув босые ноги на пол. Он был старше Амадиу едва ли на десять-пятнадцать лет, но выглядел глубоким старцем. Худоба его походила на изможденность, небольшое лицо – как и шея с руками – покрывали коричневатые пятна, а невидящие глаза были затянуты бельмами.

– Брат Туссэн? – произнес он робким, чуть дребезжащим голосом. – Я проспал молельню?

– Нет, до нее еще много времени. С тобой хотел встретиться один человек, – монах отошел в сторону и кивнул Амадиу.

– Прошу прощения, что потревожил, но мне нужно с вами поговорить, – выступил вперед великий магистр. – Меня зовут Маркел. Я прибыл из Мьезы и хотел бы узнать...

Не успел он закончить, как старик вздрогнул, точно от удара. Вцепившись побелевшими пальцами в кровать, он мотнул головой.

– Уходите.

– Но…

– Я сказал – уходите! Неме…

Старик согнулся пополам, забившись в приступе свистящего кашля, а Туссэн слегка дотронулся до локтя Амадиу.

– Я предупреждал. Пойдемте, не стоит тревожить несчастных попусту.

Не обратив внимания на его слова, великий магистр предпринял еще одну попытку:

– Я понимаю, что разговор может быть вам неприятен, но... Уже пострадало множество невинных людей, и вы единственный, кто может помочь не допустить новых жертв. Я прошу – сделайте это не для меня, но для тех, чьи жизни вы можете спасти. Думаю, вы уже поняли, зачем я приехал. Ведь так?

Старик упрямо хранил молчание, глядя перед собой пустыми глазами, и разочарованный до глубин души Амадиу уже повернулся к порогу, когда Фабрис вдруг произнес:

– Стойте… вы еще здесь?

– Да.

Фабрис пожевал губами и тяжело вздохнул. Почесав заросший щетиной подбородок, он произнес:

– Брат Туссэн, не могли бы вы оставить нас наедине?

Тот кинул подозрительный взгляд в сторону великого магистра, но все же вышел прочь. Едва за монахом захлопнулась дверь, как старик произнес:

– Что именно вы хотите узнать?

– Все, что произошло в Мьезе на том острове,– Амадиу подставил к кровати колченогий табурет. – С самого начала.

– С начала? Что ж... – Фабрис ненадолго замолчал, точно собираясь с мыслями. – Я родился в семье потомственного камнетеса, и кажется, молот с зубилом попали в мои руки еще раньше, чем отец выучил меня с ними управляться. Его самого водил в учениках мой дед, а под надзором его отца – моего прадеда Жана – в свое время было заложен первый камень в знаменитом Рианском соборе. Вы когда-нибудь там бывали?

Амадиу кивнул, на миг позабыв, что его собеседник слеп, но губы старика расплылись в грустной улыбке, словно он уловил его жест.

– Да, столь величественное сооружение, что дух захватывает. Какие капеллы... фрески... а формы – точно сами боги вели руки людей, что создали подобное. Увы, но прадед мой не успел закончить восточный шпиль и северное крыло – тиф забрал Жана, едва он отмерил пятый десяток. В нашей семье мужчин будто преследует злой рок – дед мой сорвался с недостроенной стены в сорок с полтиной, наступив на шаткий камень, а отец не дожил до сорокалетия год, сгорев от лихорадки. Вот только я еще до сих пор мучаюсь, неведомо зачем...

Амадиу терпеливо выслушивал неторопливый рассказ Фабриса, не перебивая и не подгоняя старика, боясь сбить его с мыслей. Но тот и сам уже перешел к тому, зачем собственно великий магистр и приехал в Аркхемский монастырь.

– Но вы проделали столь долгий путь не затем, чтобы выслушивать байки о моей семье, верно? Мьеза... – старик пожевал губами. – Было мне тогда едва ли двадцать лет – я только-только перешел из учеников в мастера и рвался за любую работу, какую мог заполучить. А тут как раз подвернулся удачный случай – семья Отесов вместе с городским советом решили отстроить замок, что пустовал после гибели хозяина.

– Что с ним случилось? – спросил Амадиу

– Увы, на этот вопрос ответа я не знаю, – пожал плечами Фабрис. – Слухи ходили разные – кто говорил он от холеры помер, кто утверждал, что в озере утонул, а кто-то сказывал, что безлунной ночью прямо из собственной постели сгинул… По родству люди эти корнями переплеталась с Отесами – пускай и была куда менее знатной и богатой ветвью – так что крепость вскоре перешла к ним. Те пообещали городским властям хорошую сумму, коли те помогут им отстроить замок, а магистрат в свою очередь обратился в нашу ложу. Не прошло и месяца, как договорившись об оплате и подрядив мастеров из других цехов, мы уже плыли к острову – архитекторы, землекопы, каменщики, углежоги, плотники... А следить за строительством отправился господин Мартин Отес – младший брат герцога Джосса Отеса.

«Джосс Отес... Отец Эрбера. Так вот почему он отправился в тот замок. Наверняка услышал рассказ о гибели своего дяди и решил проверить остров лично», – подумал Амадиу. Фабрис вновь закашлялся и махнул рукой в сторону стола, где стояли графин и пара кружек. Когда великий магистр преподнес ему воды, старик не торопясь утолил жажду и продолжил:

– Хоть господин Отес и был среди всех единственным знатным человеком, но общался с нами на равных. Образованный был господин, я вам скажу – обучался в нескольких монастырях, но потом решил посвятить свою жизнь архитектуре, исчислению, живописи и прочим наукам и искусствам. Но и работы руками не чурался – вставал Мартин завсегда первый, а ложился последний и помогал по мере своих сил, пытаясь вникнуть во все тайны нашего ремесла. Как вы знаете, в отличие от прочих ремесленных ложа строителей достаточно закрыта и не терпит посторонних глаз – но даже главный архитектор не мог не воздать скупую похвалу рвению Отеса, что впитывал знания точно земля воду. И вот, расположившись в замке, уже с рассветом следующего дня мы принялись за работу. Прошло несколько дней и ничто не предвещало беды, но...

Лицо Фабриса исказила гримаса боли, точно воспоминания о тех днях вскрыли закостеневшую, не до конца зажившую рану, а Амадиу затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова.

– Начались твориться странные вещи, которым мы поначалу не придавали значения. Чудные тени, что иной раз мелькали на стенах после заката, мы называли игрой пламени, чьи-то тихие голоса, нашептывающие из мрака – порывами ветра, а постоянные кошмары, терзающие нас по ночам – усталостью...

– Кошмары? – переспросил Амадиу. – Все, кто был в замке, видели дурные сны?

– Не все, но многие. И я был в их числе. Поначалу я думал, что чудные видения приходят лишь ко мне одному – но случайно проговорившись о них за трапезой, убедился, что ночные ужасы преследуют не только меня.

– И что же вы видели?

– Как правило, это был один и тот же сон. Я приходил в себя и вдруг понимал, что нахожусь в незнакомом мне городе. С огромными зданиями, что исполинскими плитами пронзали небо и опустевшими улицами, походившие на высохшие каналы, заполненные густым туманом – вытяни руку и едва ли разглядишь собственные пальцы. Это был сон – но настолько реальный, что казался явью. Строения те – на ощупь гладкие и поблескивающие зеленоватым отблеском – были будто отлиты целиком из какого-то неведомого мне камня или металла, а повсюду стоял спертый, затхлый воздух. У домов же не было ни окон, ни дверей, ни малейшей щелочки или желоба – я бродил между ними словно призрак, пытаясь докричаться хоть до единой живой души, но в ответ слыша лишь собственное эхо. А потом вдалеке начинал раздаваться рев... Сперва тихий – но с каждым мгновением он становился все громче и громче, словно в тысячи и тысячи труб разом дули чьи-то могучие глотки. После небо начинало темнеть, и город накрывала огромная тень. Я поднимал голову, и...