Шрифт:
Закладка:
Поход направлявшегося к Азову каравана через Нижний пал на этот город тяжелым бременем, и покупка съестных припасов в почесть, и заготовка питья были только незначительной частью этой тяжести. На посад возложена была повинность построить на свои деньги семь паузков, крупных волжских судов, на которые надлежало перегрузить артиллерию и военные запасы, и эта постройка обошлась посаду более чем в 1000 рублей. Кроме того, во время остановки каравана посадское управление производило на свой счет ремонт стругов, входивших в состав каравана, и снабжение их разными судовыми припасами, из которых расходная книга перечисляет деревянные брусья, железо, гвозди двоетесные, однотесные, тяжные, четвертные, скобы, войлоки, пеньку, снасти «смольные и белные» — несколько сот пудов, смолу, лубье, гнезда (пары) весел, бечеву, топоры, долота, напарьи, пешни, вереги. На государев струг поставлено было 10 возов дров, куплены были кирпич и глина на очаг, 5 косяков мыла. Для струга князя Б. А. Голицына был куплен и окован железом сундук; государеву духовнику куплено было на струг 20 пудов «смольных и белных снастей», смолы, пеньки, войлоков, скоб, гвоздей, два топора. Сам экипаж стругов довольно бесцеремонно относился к посадскому имуществу: так, тес, которым были вымощены пристани по Оке, «с пристанища разобрали на многие полковые струги и под полковую казну». На струг князя Б. А. Голицына выдано было в пользование 5 пешен, «и те пешни, — замечает расходная книга, — увезли с собою». Караван был снабжен в Нижнем не только судовыми припасами, но и людьми: на посад была возложена повинность выставить на струги более полутора тысяч гребцов «до Козмодемьянска, до Симбирска и до Царицына», и, кроме того, земская изба наняла еще 286 человек гребцов.
Остановка в Нижнем продолжалась с 16 по 21 мая; дело затягивалось еще и оттого, что пришлось целых три дня ожидать, пока подошли оторвавшиеся от каравана и отставшие струги. «Min Her Kenich, — писал Петр князю Ф. Ю. Ромодановскому от 19 мая из Нижнего. — Письмо вашего пресветле[й]шества, государя моего милостивого, в стольном граде Пресшпурхе маия в 14 день писанное, мне в 18 день отдано, за которую вашу государскую милость должны до последней каплы крови своей пролить, для чего и ныне послоны; и чаем за вашеи многие и теплые к Богу молитвы, вашим посланием, а нашими трудами и кровъми оное совершить[336]. А о здешнем возвещаю, что холо-пи ваши генералы Авто[но]м Михайловичь и Франц Яковлевичь со всеми войски, дал Бог, здорово, и намерены завтрешнего дня итить в путь, а мешкали для того, что иные суды в три дни на силу пришли, и ис тех многие небрежением глупых кормщиков, которых была болшая половина в караване; также и суды, которые делали гости, гораздо худы, иные насилу и пришли. А казну здесь перегрузили в пауски; а из служивых людей по се число умерло неболшое число, а ис того числа иные болные с Москвы поехали. За сим отдаюсь в покров щедрот ваших. Всегдашный раб пресветлейшего вашего величества бомбадир Piter. Из Нижнего, майя в 19 день»[337]. За 18 мая походный журнал отмечает: «В то время у города, а караван еще не собрался», за 19-е: «караван собрался весь», а за 20-е: «караван весь стоял у города, плывучи по Оке реке». 21 мая приготовления к дальнейшему плаванию были окончены, караван тронулся в путь вниз по Волге и в тот же день миновал село Работки, а 22 мая прошел мимо Макарьева Желтоводского монастыря, села Лыскова и Васильсурска[338]. Перед Петром, в предыдущие (1693 и 1694) годы видевшим северную суровую природу Двины, стала открываться теперь ширь величайшей русской реки. Однако развертывавшиеся перед глазами манящие волжские дали едва ли производили на Петра что-нибудь подобное эстетическим впечатлениям, получаемым теперь в тех же местах нами. Содержание заботивших его мыслей видно из его письма в Москву к исполнявшему разные его поручения переводчику Посольского приказа А. Ю. Кревету от 22 мая: «Mi Her (так!), — пишет ему Петр, — послал я к тебе обрасцы инструментов, и ты отпиши про них. Которые на листу, те вели приделать и положить в тот же ящик, а каторые из розных бумажак связаны, и те вели в асобую готовальню зделать, толко, чтоб тое готовалню мошно было на поесу носить, что бы она была не тежела. Для того и про снасти напиши, чтоб были суптелни. Да отпиши про нее не в одно место, для того, что она мне нужна вскоре, и для того я чаю, что удобно аб одной отписать в Швецкую землю, буде там делают, и об том поговорить Книперу; и буде делают, чтоб не мешкав зделать и ко мне прислать, а о другой отпиши, куды хочешь. А о здешнем поведении ведомо буди: мая в 16 день пришли в Нижняе, а из Нижнего пошли в путь маия в 21 день, славо богу, счастлива. Его пресветлейшества генералисимуса князь Федора Юрьевича бомбадир Piter»[339].
23 мая прошли в виду городов Козьмодемьянска и Чебоксар. 24-го миновали Свияжск и подошли к Казани, стояли на якоре по реке Волге против реки Казанки до вечера, а затем продолжали путь и миновали села Верхний Услон и Нижний Услон. 25 мая прошли Камское устье. 26-го подошли к городу Симбирску, «и была погода велика и пристали к берегу на якорь; и многие суда стояли же у города против церкви Спаса Преображения; церковь на берегу стоит, на самом верху на горе. В…[340] часу якорь вынули и пошли в путь, и был дождь; от города отъехали не само далеко, погодою прибило к берегу; и то было малое число, и опять пошли в путь». 28 мая проплыли мимо деревни Маркваши, сделав остановку на якоре против этой деревни из-за непогоды; к вечеру прошли Царев курган. 29 мая миновали Самару, 30-го — Сызрань. У Сызрани видел проплывший мимо нее флот пристав Посольского приказа Иван Башмаков, командированный в приволжские города для устройства в них почты на время движения по Волге войск. Вернувшись в Москву, он
