Шрифт:
Закладка:
1 марта Гордон был в городе у князя Б. А. Голицына, где ему был сообщен последовавший накануне вечером приказ царя о выдаче подъемных денег для похода в размере: генералу 300 рублей, полковнику 100 рублей и т. д. 2 марта утром царь завтракал у Гордона, затем поехал с ним на смотр всех шести стрелецких полков, а после смотра с ним же заезжал в разные другие места. Гордон деятельно собирался в путь, делал и принимал прощальные визиты, и Петр перед его выступлением оказывал ему большое внимание. 5 марта, пишет Гордон, «днем был дома и все время меня тревожили визитами. Вечером выехал проститься с друзьями. Его величество заходил ко мне, но не застал меня дома». 6 марта Гордон представлялся в прощальной аудиенции царю Ивану Алексеевичу и был допущен «к руке». В этот же день ему был объявлен приказ взять в Тамбове 1200 лошадей, повозки и все принадлежности и выданы подъемные деньги. 7-го утром, после ранней мессы и напутственного молебна (Itinerarium), он ездил в город проститься с Л. К. Нарышкиным и князем Б. А. Голицыным, затем вместе с царем и членами компании завтракал у Лефорта. После обеда Петр с компанией прибыл к нему. Простившись с царем, боярами, друзьями и семьей, Гордон в 4 часа после полудня отправился в путь[320].
Отряд Гордона состоял из его Бутырского полка (894 человека) и семи московских стрелецких полков: Сергеева, Жукова, Кровкова, Кобыльского, Обухова, Капустина и Козлова (4620 человек). В Тамбове к этому отряду присоединились четыре полка тамбовских солдат (3879 человек). Всего, следовательно, в отряде Гордона считалось 9393 человека. Сверх того при Гордоне состояли 16 стольников, 1 стряпчий, 2 дьяка, 12 подьячих. Артиллерия состояла из 10 мортир для полупудовых гранат, 12 гаубиц, 31 фальконета. Эта артиллерия была снабжена запасом в 6000 пудов пороха, 4600 ядер и 4000 гранат. Требовалось для перевозки войск, артиллерии, снарядов до 4000 подвод. Гордон двигался сухим путем на Бронницы, Коломну, Переславль-Рязанский, Ряжск и Тамбов, которого он достиг 18 марта. Здесь он расположился на продолжительный отдых, ожидая прекращения разлива рек. Из Тамбова полки Гордона стали выступать в самом конце апреля, а сам он выехал 1 мая. Войско направилось к реке Хопру и 9 мая подошло к нему. Четыре дня продолжалась переправа через Хопер, а затем левым берегом Хопра войско спустилось до городка Усть-Хоперска при впадении Хопра в Дон. 23–25 мая при Усть-Хоперске Гордон переправлялся на правый берег Дона и получил здесь провиант, присланный на стругах из Воронежа. 28 мая отсюда он тронулся в дальнейший путь но степи и 30 мая переправился по семи наведенным мостам через правый приток Дона Чир.
4 июня он достиг Донца, переправа через который представляла значительно более препятствий вследствие глубины русла, быстроты течения и недостатка лесных материалов для сооружения мостов: в окрестностях намеченного для переправы места росли только дубовые леса. Притом стрельцы, как жалуется Гордон, работали вяло, с неохотой и нерасторопно. Мост был готов только 8 июня. Переправа всего отряда Гордона была закончена 9 июня к вечеру, и 10-го продолжали дальнейший путь. Между тем во время стоянки на берегу Донца Гордон послал к атаману Донского войска в Черкасск с известием о своем приближении и с просьбой указать место для переправы на левую сторону Дона и сделать необходимые приготовления для этой переправы. 10 нюня от атамана и всего войска был получен ответ, в котором Гордон предупреждался о большой трудности взятого им пути; впрочем, атаман прислал проводника и обещал оказать содействие при переправе через Дон и другие реки. 11 июня Гордон приблизился к казацкой станице Раздоры, куда пришли барки с назначенными для его войска запасами. 13-го у Раздор, пользуясь этими барками, армия начала переправу на левый берег Дона. 14-го там же, вблизи Раздор, около шести часов вечера в лагерь Гордона прибыл донской атаман Фрол Миняев со старшиной. Свидание было продолжительным. И сам атаман, и старшина старались отклонить Гордона от его намерения идти к Азову, не дождавшись остальных частей армии. Но генерал настаивал на необходимости продолжать поход и потребовал, чтобы казаки соединились с ним всей своей силой, на что казаки изъявили готовность повиноваться приказу государей и согласились, хотя и неохотно, как замечает Гордон, идти вместе с ним и подчиняться его распоряжениям. «Я угощал их, — рассказывает он в дневнике, — разных сортов напитками. Они принесли мне в подарок овцу, несколько хлебов и сушеной осетрины. После дальнейших разговоров я обещал их посетить. Когда они таким образом были отпущены, я взял с собой несколько полковников, стольников и караул и поехал к берегу реки, где была палатка атамана. Он приветствовал нас и, усадив на диваны и мягкие скамьи, угощал водкой, пивом и медом. После двухчасовой беседы я вернулся». В этот же день Гордон получил письмо от боярина Б. П. Шереметева, в котором тот сообщал о своем выступлении 10 мая из Белгорода и о прибытии 28 мая к реке Коломаку. Утром 15 июня Гордон закончил переправу своих войск на левый берег Дона, около одиннадцати часов выступил в дальнейший поход и к четырем часам пополудни достиг реки Сужати. 16 июня он получил письмо от атамана Фрола Миняева с вестями об Азове, добытыми через казацких лазутчиков. Лазутчики доносили, что к Азову пришло много кораблей и галер, которые подвезли большое количество войска. При их прибытии турки с радости сделали залп и 40 выстрелов из крупных орудий. На помощь городу собралось необыкновенно большое количество конницы из всяких народов, которая расположилась лагерем вне города: лазутчики видели необъятное множество шатров и палаток. Поэтому казаки советовали Гордону не идти дальше, но остановиться на реке Сужати или в другом каком-либо надежном месте и написать обо всем государям. Получив такие известия, Гордон вечером того же дня созвал на военный совет всех полковников, подполковников и майоров, прочитал им письмо атамана и предложил высказаться. Голоса членов совета были робки и полны сомнений, но все затем присоединились к решительному заявлению Гордона о необходимости идти
