Шрифт:
Закладка:
Единственными предметами меблировки в тесном пространстве служили деревянный ящик, тележка да стул. И на этом стуле сидел с бесстрастным видом тот, к кому мы пришли. Чайна Джой выслушал Шин, снова обратившуюся к нему на китайском. Затем поднял руку, оборвав ее на полуслове, и глянул на меня. Колышущийся свет свечи еще больше заострил его скулы и углубил темные глаза. Китаец несколько секунд изучал меня так, что я задрожала.
– Кузина Златовласки? – Я только кивнула, утратив на время дар речи. – Ах, да, – скривил в полуулыбке рот Чайна Джой. – Ты сбежала от меня прежде, чем я дал тебе то, в чем ты нуждалась. Бедная напуганная маленькая курочка. – От того, что Чайна Джой меня вспомнил, я занервничала еще сильнее. – Чэн Шин говорит – тебе есть, что мне предложить. Она говорит, что мы можем друг другу помочь. Это так?
Я покосилась на Шин, та кивнула. Я понятия не имела, что могла бы предложить Чайне Джою, но тоже кивнула:
– Надеюсь, да.
– Скажи мне, что ты хочешь, маленькая курочка.
«Помни, кто ты!»
– Салливаны меня обокрали, я хочу вернуть свое.
– А-а, понимаю, – произнес Джой.
Но лишь когда он привстал и потянулся за ней, я увидела за его спиной книгу. Она была толстой и плотно набитой. Джой положил ее на колени и открыл. Страницы оказались с кармашками. В каждом кармашке лежали то ли бумаги, то ли фотографии, то ли письма. Я не разглядела толком, что именно. Пролистав книгу, Джой нашел, что искал. И жестом повелев мне взглянуть, снова опустился на стул.
Я посмотрела на Шин, без эмоций наблюдавшую за нами, и опустила глаза на книгу. Кармашек на открытой странице был надписан китайскими иероглифами. Мне они, естественно, ничего не сказали. А никто из присутствующих не потрудился их перевести. Кармашек был плотно набит бумагами. Я взглянула на Джоя, и он вытянул вперед руку, словно побуждая: «Вперед».
Потянув за уголок одного листка, я вытащила его из кармашка. Листок был размером с чек, может, чуть меньше. И на нем по-английски было написано: «Я, Голди Салливан, обязуюсь заплатить Чайне Джою двадцать долларов». Внизу стояли две подписи – кузины и, должно быть, самого Джоя. Расписка была датирована. И таких расписок было несколько десятков – все на разные суммы. Одни больше, другие меньше. Мне не потребовалось просматривать их все, чтобы понять: речь шла об очень крупной сумме денег.
– Это все за опиум?
– Секретов много, – тихо промолвил Джой. – Не только опиум, маленькая курочка. Игры. Она любит играть, твоя Златовласка.
В памяти всплыл рассказ кузины о помолвке. О Стивене Олриксе, возившем ее в Инглсайд и учившем играть. И его слова, сказанные мне на балу у Андерсонов: «Держитесь подальше от Чайны Джоя».
Зажатый между пальцами листок бумаги пах сандалом и табачным дымом. Он был тонким и хрустящим. В уголке виднелся штемпель, оттиснутый красными чернилами. И снова – китайские иероглифы.
Сделав глубокий вдох, я опустила его в карман. И, почувствовав приступ тошноты, поспешила закрыть книгу.
– А мой дядя?
Джой снова принялся листать книгу. На этот раз он положил ее передо мной. Бумаги в еще одном кармашке оказались не расписками, а накладными за дядиной подписью, а еще там был блокнот с разными суммами, именами и счетами.
– Я не понимаю… Что это?
– Доказательства взяток и подкупов.
«Коррупции», – сказал бы Данте Лароса.
– «Салливан Билдинг» написал много липовых накладных при постройке мэрии, – продолжил Чайна Джой. – Они подменивали материалы, оплаченные городом, на более дешевые, и подкупали проверяющих, чтобы те закрывали глаза. А куда пошли деньги, маленькая курочка, а? Зато теперь люди видят, что стены были не кирпичными, а наполнены внутри песком и мусором. Величественные колонны оказались полой скорлупой. И теперь люди задают вопросы. Они желают знать, кто в этом виноват.
Я видела, что изысканный фасад сполз с металлического каркаса, как расплавленный шоколад. Стены превратились в крошку. Годы строительства, гордость Сан-Франциско… А в действительности здание оказалось песчаным замком, к тому же погребшим при своем обрушении людей (в цокольном этаже были больница и приют). И именно на него теперь ссылались газетчики и все неравнодушные, когда заговаривали о необходимости введения новых законов и стандартов в строительстве. Здание мэрии обернулось бедствием. И виноват был дядя Джонни, а Чайна Джой имел тому доказательства.
Джой наблюдал за мной с таким выражением лица, понять которое я не смогла. Может, он забавлялся? А может быть, лишь ждал того момента, когда я свяжу все воедино. А когда он снова перевернул страницы книги и протянул ее мне, я взяла ее со страхом.
Да-да! Я испугалась, что увижу на кармашке свое имя.
И не ошиблась. Кармашек был полон газетных вырезок – фрагментов из колонок светских новостей, в которых я упоминалась. Там были заметки о моем приезде в Сан-Франциско и «веселом» времяпрепровождении в «Клифф-Хаусе», моя фотография в купальном костюме, а за ними – статьи о моем сумасшествии, обвинениях в убийстве и о помещении меня в Блессингтон.
Джой вытащил из кармашка одну вырезку, развернул ее и держал так, пока я не взяла ее оцепеневшими пальцами. Его взгляд приказал мне ее прочитать.
Я опустила глаза. Это оказалась часть страницы с объявлениями из «Сан-Франциско Колл».
Найден: итальянский мальчик 3-х лет, из Соед. Штатов.
Ко ВСЕМ в отеле Св. Франциска, Сан-Франциско: если кому-либо что-то известно о моем сыне, Роберте Флетчере, просьба уведомить миссис Фрэнсис Флетчер, отель «Валенсия», Лос-Анджелес.
Все как обычно. Объявления подобного рода – о потерянных и найденных детях, пропавших родственниках и знакомых с мольбами о предоставлении информации – публиковались после землетрясения каждодневно. И сначала я не поняла, какое отношение это имеет ко мне. Но когда я взглянула вопросительно на Джоя, китаец кивнул мне: продолжай читать!
Найден: зеленый попугай; постоянно повторяет «Поспешай, матрос». Просьба владельца откликнуться.
Поиск информации о некоторых пациентах из приюта для умалишенных Блессингтон. Просьба всех, обладающих хоть какими-либо сведениями, связаться с Дэвидом Эмерсоном, частным детективом, Вест 1922.
Я замерла, надеясь, что не так поняла прочитанный текст, и одновременно сознавая, что все я поняла правильно. Вот что подразумевал Джой,
