Шрифт:
Закладка:
Когда он закончил выписывать в столбик все моменты, которые необходимо осветить в откорректированном виде, а чай остыл, в его кабинет постучался и вошел виконт Оленский — эту ночь он тоже не спал и провел за работой, ему Доран поручил подготовку тюрьмы.
— Приготовления окончены, повозки прибыли, — доложил виконт, задирая подбородок к потолку.
Доран кивнул, поднимаясь из-за стола. Унылые повозки с решетками заполнили всю улицу перед зданием, и ржание лошадей порой заглушало речь.
— Вам одному не справиться со всеми допросами, — здраво заметил виконт, что было совсем некстати. — Половина повозок слева уходит мне, правая половина — ваша.
Уставшие патрульные, уставшие следователи, уставшие лошади — уставшие все, но скандал и странность никто не пропустит. Что подумают люди, если Доран станет осматривать каждую повозку, чтобы найти никому неизвестную девушку? Как он будет выглядеть, если будет наблюдать за тем, как арестованных поведут в тюрьму, а потом, увидев Киоре, потребует передать ему?
— Да, так и сделаем, — кивает он Оленскому, и люди виконта принимаются за работу.
Взмах рукой, и его подчиненные также открывают повозки, чтобы сопроводить арестованных в тюрьму. Рассвет ярким оранжевым пятном расписал восток, солнце медленно поднималось, захватывая город своими жадными лучами, а Доран наблюдал за толпами людей.
Киоре оказалась в тех повозках, что достались Оленскому. Вышла осторожно, как самая настоящая напуганная девица, впервые попавшая в подобные условия; она затравленно оглядывалась, нервно кусала губы, а глаза покраснели от слез. На мгновение они пересеклись взглядами, и Доран пожалел, что ей не дано читать мысли.
Прикрыв глаза, он наблюдал, как Киоре увели совсем в другую часть здания…
— Виконт, копии допросов, которые проводят ваши люди, присылайте мне. Все.
— Вы будете изучать их лично? — виконт приподнял брови, а его щеки вздрогнули.
— Разумеется, я лично прочитаю каждый протокол.
После бессонной ночи Доран вздремнул пару часов в кабинете, а, проснувшись, долго смотрел на жизнь снаружи через зарешеченное окно. Он забыл, что у него осталось еще одно дело…
Истиаш принес легкий завтрак и, по его приказу, почистил китель. Эполеты засверкали, как никогда раньше!
Кардинал, как и обещал, до сих пор каждое утро появлялся в Догире.
— Ваше сиятельство, соболезную в вашей утрате… — мягко произнес старик. — Я хотел лично посетить вас, но вы так заняты, что вас невозможно застать дома.
Запах благовоний чугунной кувалдой ударил по затылку Дорана, вызвав жуткую головную боль.
— Мой долг перед империей превыше скорби, — заметил он. — Вы помните, моя жена была истинно верующей, она ни на минуту не забывала о наставлениях священной книги Ги-Ра. Я прошу о достойном ее веры молебне, сэф.
Старик сложил руки на животе и посмотрел ласково-ласково.
— Разумеется, Доран, мы так и сделаем. Я ждал лишь вашей просьбы, потому что, как князь, вы могли воспротивиться этому, — мягко заметил кардинал. — Вы же до сих пор соблюдаете древние княжеские обряды?
— Верно. Я уже сжег свою жену. Теперь я прошу вас позаботиться о ее душе, чтобы она не заблудилась на земле и попала в сферу-эфир для дальнейшего перерождения.
— Доран, всё же я считаю, что лучше было бы предать тело согласно нашей вере земле… — он неодобрительно вздохнул. — Но уже поздно говорить это. Я понимаю вашу занятость и обещаю: молебен состоится в скором времени, такой, какого достойна ваша супруга, тем более ее уход скорбен и для меня, ведь ее сиятельство была одарена и чудом, и благословением… Поистине трагическая судьба! Прошу вас, пройдите со мной. Небольшой разговор, думаю, вас утешит, ведь я вижу, как тяжело вам даются слова о смерти супруги…
Доран прошел следом за кардиналом в знакомую комнату в пристройке, и вновь, как до всей этой истории, он мог здесь смотреть только на старика, сейчас — не безмятежного, а какого-то уставшего, измученного.
— Я поздравляю вас с отлично проведенным делом. Теперь послы из хааната могут спать спокойно в нашем городе?
— Послы могут, но вы вскоре потеряете покой, — саркастично заметил Доран, растянув губы в улыбке, которая у него по-прежнему выходила жутко.
— Что вы говорите? Почему? Я не имею никакого отношения ни к этой арене, ни к туманным чудовищам! — гнев кардинала был сколь праведен, столь и ожидаем. И справедлив.
— Это копия письма первосвященника в Эстерфар, — Доран достал из кармана кителя сложенную бумагу и протянул старику.
Тот, развернув ее чуть дрогнувшими руками, быстро пробежал взглядом строки.
— Неожиданно…
— Подумайте, сэф, что скажете Его Величеству. Против вас нет ничего, но сами понимаете, император подозрителен. Как бы мне не пришлось утешать вас в немилости.
Старик внимательно посмотрел на Дорана, отложив письмо на стол.
— Время и ржа подточат и самое лучшее оружие, как за ним ни ухаживай… То же самое старость делает с людьми. Должен ли я вас благодарить за то, что даете мне фору, отдавая должное моему возрасту?
— Нет, — качнул головой Доран.
— Но все равно благодарю вас. После такого вашего заявления сложно продолжать разговор в том тоне, на который рассчитывал я… — кардинал вздохнул, отвернувшись к стене. — Но все-таки. Нападение на вашу жену, показательная казнь убийцы, куда вы не явились, и такое скорое сожжение тела… Вы словно замели следы, почуяв опасность. Зря. Я не собирался разоблачать герцогиню, а вы дали Киоре сбежать.
Он посмотрел Дорану в глаза, и взгляд его переполняло осуждение, неодобрение. Герцог выпрямился:
— Как и вы, сэф, дали сбежать и жить спокойно своей жене.
Кардинал замер, приподнял бровь, глядя на него, как на сумасшедшего.
— Я узнал об этом не от княжны Торвит, не подозревайте ее. Или лучше сказать иначе? Не подозревайте Кровавую Эши. И Киоре тоже не подозревайте.
Казалось, старика хватит удар — он побледнел, руки затряслись, так что он схватился за подлокотники кресла, чтобы это скрыть, а его дыхание участилось.
— Вы поражаете меня, Доран. Это словно выстрел в сердце, а оно у меня итак шалит. Что вы хотите от меня? Что вам нужно?!
Упоительный миг — кардинал в его власти, но Дорану от этого не было никакой радости.
— Я прошу вас принять участие в
