Треск ткани.

Звук металла, ударившего о металл.

Тик-так.

Время шло. Кора слышала тиканье маленького хронометра, который всегда носила в сумочке. Оно шло, а боли не было.

– Ты поспать решила? – раздался ироничный голос Джона.

Щеки коснулось чужое дыхание, пахнущее дорогим табаком и карамельным бурбоном. Кора распахнула наконец глаза и уставилась на Аконита. Он лежал рядом, приподнявшись на локтях, чуть сощурившись от улыбки, и наблюдал. Его волосы вновь приобрели черный цвет, а от Джона он отличался только тем, что не носил очки.

– Ч-что ты тут делаешь? – еле слышно пролепетала Кора.

– Лежу. А ты?

– И я, – растерянно ответила она, мало понимая, что вообще происходит.

– Тебе удобно? А то, может, встанем?

– А где те?..

– Они отдыхают. Очень устали.

Кора икнула, морщась от усиливающейся мороси, сыплющейся прямо в лицо. Она неспешно перевернулась на живот, все еще не соображая, где реальность, и поползла вперед, пока наконец не покинула «опасную зону». Сглотнув, Кора приподнялась, села прямо на сырую землю и посмотрела на ворота, которые остановились из-за подпорки, оставленной Аконитом.

Пришлось сощуриться, чтобы понять, что подпорка – нога. Металлическая нога. А точнее, протез.

Аконит уже выполз из-под ворот, поджал одну ногу, а обрубок второй с порванной штаниной вытянул в сторону. Кора могла рассмотреть сустав, закрытый металлическим наколенником, на который и крепился протез.

– Гил? – шепнула Кора, неровно выдыхая. Она едва не упала от обилия действ, произошедших с ней за последние несколько интеров. За ней гнались, она чуть не погибла, а теперь… Это.

Уверенно потянув на себя протез, Аконит выдернул его из-под ворот, и те мгновенно опустились. Затем деловито оглядел «ногу», поскреб что-то ногтем и хмыкнул, с усилием закрепляя шарнир на суставе. Опираясь на стену, Аконит поднялся, осторожно перенося вес на металлическую ногу и обратно. Убедившись, что все в порядке, он повернулся к Коре.

Аконит!

Она считала его таинственным убийцей, который при встрече приставит лезвие к ее горлу. Все мысли были заняты мрачным образом преступника, прячущегося в тенях и выходящего на охоту, а теперь…

Кора схватилась за голову. Слезы полились непрекращающимся потоком. Она запуталась, все смешалось. Она едва не погибла, а еще никак не могла поверить, что Джон убийца. Потому что это ведь Джон! Уютный и нежный. А еще это Гил? Друг детства. Заботливый и улыбчивый. И это Аконит…

– Ты как? У тебя расцарапаны руки.

Кора глупо уставилась на ладони, испещренные мелкими царапинами. Видно, получила их, пока сражалась с рычагом.

– Почему ты ведешь себя так, будто ничего не случилось, Джон? Или Гил? Или Аконит? Или как тебя вообще звать? – рявкнула Кора, вскакивая. – Ты убил стольких людей! Ты… ты…

«Спас меня», – мысленно закончила она. Зачем он пришел? Ему было бы проще, умри лишняя свидетельница. Кто он все-таки такой? Вдруг обвинения ошибочны? Нет. Конечно, нет, все правда, были слишком явные доказательства, но верить все равно не хотелось.

– Ты лгал мне! Все это время!

– Зачем ты здесь? – холодно спросил Аконит.

Кора подняла голову и обхватила себя руками за плечи, чтобы не так явственно показывать дрожь.

– Баррел-стрит. Твое логово на Баррел-стрит.

– Откуда узнала?

Она поджала губы, не желая отвечать, и он хмыкнул:

– Как угодно. Так, значит, решила зайти в гости? А компанию подобрала так себе…

– Ты убил их?

– Они не успели сделать ничего непоправимого. Просто проучил. Отлежатся.

Кора кивнула. Она знала. Почему-то она просто знала, что Аконит не убил их. Потому что Аконит не убил ее. Аконит не убил полицейских, хотя у него были шансы. Аконит не убил никого, кроме тех, кто был в его списке.

– Пойдем, Корри, – вздохнул наконец Аконит, разворачиваясь и идя в сторону. Он сильно хромал, нога подгибалась, и слышалось отчетливое поскрипывание.

– Твоя нога… – она побрела следом, но не знала, как сказать, как выразить все, что накопилось, и то, что добавилось. – Точнее, протез… Он…

– Немного погнулся.

Аконит общался неохотно, с каждым шагом становясь все мрачнее. А Кора шла позади, силясь ухватиться за реальность. Все казалось слишком фантастическим, напоминающим спутанный сон, а не действительность.

– Куда мы идем?

– Баррел-стрит, дом семьдесят.

– Ты так просто отведешь меня туда?

Аконит тяжело вздохнул. Он тряхнул головой, отчего с промокших волос сорвалось несколько серых капель – вода, смешанная с краской.

– Почему нет? Ты все еще без полиции. Я ведь говорил, Корри, надо сообщить.

Она облизнула пересохшие губы. Он говорил. Действительно говорил. Всегда говорил.

– Ты так хочешь попасть за решетку?

– Мне казалось, моя Рубиновая дама жаждала этого.

Моя?

– Рубиновая дама хочет правды. И сенсации.

– А чего хочет моя Корри?

Моя!

– Ответов.

– Пока идем, можешь успеть задать пару-тройку.

– Ты Гилберт?

– А ты как думаешь?

Кора раздраженно дернула плечом:

– Ты сказал, я могу задать вопросы.

– Но я не говорил, что стану отвечать.

– Тогда какой смысл?

– Я не хочу давать ответы, которые могут сподвигнуть тебя на очередную глупость. Я не считаю тебя идиоткой, – опередил Аконит ее возмущение, – но эмоциональность мешает тебе действовать разумно. Ты гналась за сенсацией и лезла в опечатанный дом жертвы, связалась с незнакомым Джоном Смитом. А как только узнала, что убийцей может быть твой друг детства, то быстро сменила риторику, начала искать оправдания преступлениям. И теперь посмотри, где ты, – Аконит взмахнул руками. – В Клоаке, едва не погибла, пытаясь отыскать меня. Почему, моя Корри? Не потому ли, что я был твоим напарником? Не потому ли, что целовал?

– Нет! – бросила она так быстро, что сама бы не поверила в правдивость слова.

– Ты столько раз могла раскрыть меня. Я давал тебе столько шансов, но… Ты не хотела. Ты хотела верить Джону Смиту, потому что он тебе понравился. Ну как, он был достаточным джентльменом? Я был?

Ком стал посреди горла. Кора не видела лица Аконита, но она могла представить его непроницаемое лицо-маску.

– Ты ищешь ответы. Но самый главный ты и так знаешь. Я – Аконит. Убийца, которого ищут. Все остальное не так уж и важно.

Так и есть. Если бы Джон ничего не значил для Коры, так бы и было. Если бы Гилберт ничего не значил, и его несчастный отец Кристофер ничего бы не значил. Если бы смерти тех людей объяснялись только жаждой крови, а не списком. Если бы Аконит убивал на эмоциях, а не планомерно готовился к преступлению заранее. Если бы жертвы были незнакомы друг с другом. Если бы они не были связаны с