– Поздравляю, Райли.

На лице еще остались следы той широкой улыбки, хотя она очень старалась ее скрыть.

Синтия уперла руки в бока.

– Это настоящая причина отпраздновать. Идите и сделайте что-нибудь особенное.

«Что-нибудь особенное»? Эди оглянулась на Синтию, и та ей подмигнула.

Следуя за Райли по коридору обратно к выходу, Эди поняла, что надежда только на них. Если они не отметят событие – как эта юная женщина продемонстрировала энергичность и находчивость и получила работу – никто не отметит.

По дороге домой Эди завернула в «Таргет», чтобы Райли выбрала одежду для беременных. Она говорила, что с ее собственной одеждой все в порядке, но Эди напомнила, что живот и грудь продолжат расти, а одежда нет. И нельзя начинать новую работу в одежде, которая едва налезает.

Наконец перед самым поворотом, Райли сдалась. Они ходили по рядам тянущихся рубашек и укороченных легинсов, лифчиков для кормления и штанов с эластичным поясом, Райли пробегалась пальцами по ткани, внимательно рассматривая все. Наконец она сняла с вешалок две рубашки и пару шортов.

– Тебе понадобится больше, – решила Эди. – Если не выберешь сама, я выберу за тебя. Не знаю, как ты, но Эйвери это не понравилось бы.

Райли подняла брови.

– Вообще-то, мне бы понравилось. Ненавижу ходить по магазинам.

– Хм-м. – Эди прошла к противоположному концу стойки с длинными летящими юбками с широкими эластичными поясами. – Нас таких двое. Не знаю, откуда Эйвери взяла свою любовь к шопингу. – Она остановилась. – Погоди, знаю. Это от моей мамы.

Райли просмотрела еще пару стоек, и когда закончила, у них были четыре рубашки, две пары легинсов, юбка и пара лифчиков с регулируемым размером. После захода в отдел личной гигиены и стремительного набега в отдел замороженных продуктов, пока Райли ходила в туалет, они наконец отправились домой.

Когда они остановились на подъездной дорожке, Эди потянулась к ручке двери, но Райли осталась на месте.

– Почему вы так добры ко мне? – тихо спросила она. – Из всех людей именно вы должны меня ненавидеть.

– Я тебя не ненавижу.

– Я знаю. Это-то и странно. Вам следовало бы. – Она отвернулась лицом к окну. – Моя мама не всегда принимала лучшие решения. А мой папа – Мак – я думаю, он просто увлекся.

Мгновение Эди молчала, просеивая собственное сердце и ожидая увидеть, что останется.

– Я не могу ответить на это за него. Но твоя мама. Она всегда будет твоим началом. Всегда будет твоим домом. Я думаю, если оглядываться назад больно, то, может быть, следует попытаться смотреть вперед. Увидеть, что за поворотом.

– Вы так и делаете? Ждете, что будет впереди?

Эди глубоко вдохнула.

– Да. Наверное.

Вечером после ужина Эди достала маленький торт, который купила в «Таргет», пока Райли не видела. Наверху розовой глазурью было написано «Поздравляем», а внутри чередовались шоколадные и ванильные коржи.

– Вам не обязательно было это делать, – тихо сказала Райли, когда Эди поставила торт на стол перед ней.

– Я сделала это не потому, что обязана. Я сделала это, потому что новая работа – повод для праздника. Помнишь?

Райли подняла глаза на Эди.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Мак поймал взгляд Эди поверх головы Райли и улыбнулся, благодарность и усталость сделали морщины на его лице глубже. Эди улыбнулась в ответ, готовая в этот момент купаться в его счастье, но потом вспомнила. И возненавидела завесу, повисшую между ними, вокруг всех них. Она ненавидела причины: Кэт, решения Мака, его недомолвки. Что же до последствий – Райли – с каждым прошедшим мгновением Эди смягчалась по отношению к ней.

Она сняла с торта пластиковую крышку, пока Эйвери доставала из шкафчика блюдца. Мак наклонился к Райли.

– Я очень тобой горжусь.

Выражение лица Райли было таким, которое у дочерей есть только для отцов. Эди много раз видела его между Маком и Эйвери. И то, что он купал Райли в той же самой незамутненной гордости, наполняло сердце Эди одновременно привязанностью и потерей.

Томас пробарабанил пальцами по столу.

– Ага, это потрясно. Ты молодец. А теперь, кто будет резать торт?

Глава 32

Эди

Наши дни

По голосу Лоры Лу Эди поняла, что к ним в офис приехал Грэм. Таким приторно-сладким тоном она не разговаривала ни с одним дизайнером или ассистентом. Даже Тернер не добился от нее такого количества сладости, да и до приезда Кеннеди оставалось еще двадцать минут.

Когда в кабинет постучались, Эди сунула ноги в туфли и встала как раз в тот момент, когда Лора Лу открыла дверь. За ее спиной стоял Грэм с двумя тубусами под мышкой.

– Посмотри, кто пришел, – проворковала Лора Лу. Грэм обогнул ее и вошел в кабинет, на его лице одинаково отражались опасение и веселье. Эди сдержала улыбку. – Грэм, Эди показала мне, что вы приготовили для Кеннеди. Дом будет потрясающий.

– Спасибо. Но я был не один. Я сделал начальные строительные чертежи, но Эди добавила собственные детали. Именно они свели все в одно целое. Без нее это было бы просто большое здание. Она превратила его в дом. – Эди встретилась с ним глазами и улыбнулась. – Мы хорошая команда. – Он тоже улыбнулся.

– Определенно.

Лора Лу многозначительно кивнула Эди и вышла.

Эди с Грэмом еще раз просмотрели чертежи, все перепроверив. Она убедилась, что в ее папке все на месте и готово к работе, и как только они закончили, приехали Кеннеди. Они вчетвером расселись вокруг журнального столика в углу кабинета, и Грэм достал чертежи и разложил их один за другим на столике. Они заранее запланировали, что сначала он детально пройдется по этим чертежам, так что в процессе он ответил на все возникшие вопросы от высоты потолков и материала обшивки до наружного освещения и границ участка.

Когда Кеннеди все усвоили, Эди достала папку с тканями, цветами и отделкой, которые подобрала, чтобы вдохнуть жизнь в презентацию. На изображение крыши она положила несколько кусочков кедровой черепицы, несколько кусочков с образцами краски и небольшие квадратики ковра из морской травы в жилых помещениях и выложила образцы матовой латуни, начищенного никеля, каррарского мрамора и известняка, хотя и без ископаемых вкраплений.

Мэриголд скрестила ноги и наклонилась вперед, рассматривая чертежи и отделку, покачивая одной ногой в туфле на шпильке. Рядом с ней Тернер представлял ее полную противоположность. Устроившись в кресле, положив щиколотку одной ноги на колено другой, открыв носок с диким принтом – на этот раз розовые и оранжевые полоски,