Эди сжала губы, чтобы прервать поток слов. Тишина гудела между ними. Дверь кафе открылась, и внутрь впорхнула компания женщин, смеющихся и широко улыбающихся. Наконец Грэм тихо застонал.

– Ты пила, Эди.

– Какая разница. Это не меняет того, что я думаю.

– Вообще-то, меняет. Не думаю, что ты имеешь все это в виду.

– Не указывай мне, что я думаю. Я говорю то, что думаю. Я давно хотела спросить у тебя это. – Она зажмурилась и выдавила слова. – Я вижу, как ты иногда смотришь на меня. Как будто изучаешь, но потом так быстро отводишь глаза, что я думаю, что мне показалось. Но это не мое воображение, да? – Она сказала это очень тихо, почти шепотом. – В письме ты сказал, что построил бы будущее со мной. Ты…

– Эди, остановись. Не надо сейчас. – Последние три слова были тягучими, как сироп.

– Почему нет? – В голове пульсировало. Разговор пошел не в том направлении, о котором она думала. – Джудит сказала, что я должна выбрать правду или неведение, и я выбираю, Грэм. Я хочу знать правду. Я хочу знать, думал ли ты когда-нибудь обо мне, как о… больше, чем друге. Больше, чем девушке твоего лучшего друга.

– Ты знаешь, что для меня ты больше, чем это. Ты мой друг. Не просто девушка Мака.

– Я не девушка Мака.

Он вздохнул:

– Я знаю. Поверь мне, я знаю.

– Просто скажи мне правду. Ты никогда не чувствовал ко мне ничего настоящего. Это нормально. Я справлюсь.

– Эди, дело не в этом. Просто я… я не могу разговаривать с тобой об этом сейчас.

– Хорошо. Считай, что разговор окончен.

– Эди.

От звука ее имени на его губах – взволнованного и мучительного шепота – глаза наполнились слезами. Эди вытерла их, злясь, что эмоции предают ее. Убедившись, что голос не дрогнет, она прочистила горло.

– Мне надо идти. В любом случае, пора спать.

– Подожди, можно я…

– Пока, Грэм.

За столиком Джудит расплачивалась за еду и напитки.

– Нет, не плати за меня.

Эди встала у стола и приказала голосу звучать бодро.

– Буду. У тебя день рождения. – Джудит подписала чек, затем встала и положила руки на плечи Эди. – Красная таблетка сработала? Ты выяснила, что хотела узнать?

Эди кивнула.

– Выяснила.

Брови Джудит выгнулись.

– Хорошие новости или плохие?

Эди пожала плечами.

– Ни то, ни другое. Просто правда.

Джудит обняла Эди одной рукой, и они вышли из кафе и нашли такси до дома. Эди смотрела, как мимо проплывает город: огни, двери, машины, бары – все спешили по своим делам в городе, который никогда не спит.

Может быть, это все-таки не ее место. Может, она промахнулась, думая, что сможет претендовать на этот город и называть его своим. Что дает ей право претендовать на что-то или кого-то? У нее нет Мака, у нее нет Грэма. У нее есть только она сама и сердце, разорванное надвое.

– И кто это будет? – Джудит откинула голову назад, в голосе слышалась полночная усталость. – Мак или Грэм?

В темноте салона по лицу Джудит и ее кудрявым рыжим волосам проплывали тени.

– Обязательно должен быть только один из них?

– Вовсе нет.

Эди отвернулась обратно к окну.

– Неправильно хотеть, чтобы кто-то боролся за меня? Я не имею в виду драться. Просто хотеть меня – хотеть нас – достаточно сильно, чтобы сделать что-то ради этого. Быть откровенным и честным и поставить все на кон.

Джудит долго молчала.

– Не думаю, что неправильно хотеть этого. Просто нельзя терять себя в этом. Не забывай о том, чего хочешь ты.

– Что, если я не знаю, чего хочу?

Джудит сжала ладонь Эди.

– Ты выяснишь. Как-нибудь.

Эди опустила стекло до самого низа, и Джудит сделала то же самое. Девушки высунули руки из окон, впуская теплый ветер и проветривая нью-йоркский вечер.

Глава 34

Эди

Наши дни

Эди казалось, что она уже несколько дней стоит перед маленьким желтым домом. Она очень давно не была здесь, но до сих пор знала дорогу наизусть: по ландшафтному шоссе 98, мимо «Гранд Отеля», мимо поворота к теннисному клубу. Сразу за толстой сосной с насечкой на уровне колена стояла табличка с написанным от руки названием «Кастинг Офф», хотя буквы давно выцвели. Подъездную дорожку почти не было видно из-за зарослей, но Эди все равно повернула, будучи уверенной, что находится в нужном месте.

Уже несколько недель дома она по большей части делала все на автомате: клала вафли в тостер, делала сэндвичи, поджаривала мясо для спагетти. Вытирала столешницы, проверяла уроки. Душ, спать, повторить. Она действовала вполсилы с того момента, как все началось, пытаясь оградить детей, чтобы не видели всего, что обнаружилось, или разрушилось, между ними. Снаружи она, наверное, казалась обычной, но внутри походила на засохший лист. Еще один порыв ветра – и ее унесет окончательно. Но надо было принимать решения – насчет жизни, насчет работы, насчет будущего. И она продолжала добывать информацию, необходимую, чтобы проложить курс.

Она взбежала по лестнице, перешагивая через ступеньку, постучала в дверь и прислушалась в ожидании шагов. Но вместо этого услышала лай, и не изнутри. Она заглянула за угол дома. На песчаном берегу Грэм бросал мяч большому желтому лабрадору, резвящемуся в неглубоких волнах с пятнами солнечных бликов.

Эди еще мгновение понаблюдала за ними, потом открыла дверь на застекленную веранду и села в одно из кресел-качалок. Подлокотники были гладкими от времени и прикосновений, а на сиденье лежала тонкая подушка в цветочек. Эди сидела, медленно раскачиваясь, пока Грэм не послал мяч в сторону дома. Пес выскочил из воды, встряхнулся и побежал по причалу.

Пес нашел ее первым. Держа мячик в зубах, он носом открыл сетчатую дверь, бросил мячик у Эди в ногах и тяжело дышал, улыбаясь, пока она не погладила его по голове.

– Саймон! – крикнул Грэм, идя по причалу. – Ты куда делся, мальчик?

Он отряхивал песок и землю с ног и еще не заметил Эди. Она разглядывала его из уединения своего укрытия.

Наконец он поднял голову и встретился с ней глазами. На лице промелькнуло замешательство, потом улыбка. Он открыл дверь, и Саймон повернул морду к хозяину.

– Ты окажешься вся в слюнях, если не будешь осторожной, – сказал Грэм. – Чем счастливее он становится, тем больше слюней. – Он поднял мокрый мяч и бросил его за дверь, после чего вытер ладони о шорты. – А гости делают его очень счастливым. – Эди почесала