Шрифт:
Закладка:
Ей нечего те…
«Не думай об этом!»
За дверью темно, небо безоблачное, на улице музыка бухает громче, из занавешенных окон проливается мягкий свет. Перед домом стоят четыре незнакомых машины. Одна из них – «Ауди». На рулевом колесе замок, на боковых окнах наклейки, говорящие о том, что машина на сигнализации. Блю подходит к соседнему крыльцу. Новых соседей она встречала лишь мимоходом. На вид они примерно ее возраста или чуть постарше. Ей хочется надеяться, что они окажутся дружелюбными. Возможно, они ей кивали, но Блю не обращала на это внимания. Она звонит в дверь.
– Да? – Дверь открывает молодая женщина с распущенными вьющимися волосами. На губах ярко-розовая помада, большие голубые глаза подведены тенями, румяна подчеркивают высокие скулы, длинное темно-синее платье сидит в обтяжку. – Чем могу помочь? – Женщина оглядывается назад и снова смотрит на Блю, чуть покачиваясь в леопардовых туфлях на высоком каблуке.
– Извините, я соседка, я…
– Мы что, слишком шумим? – со смехом спрашивает женщина, и Блю распрямляет плечи и ловит себя на том, что у нее разгладились хмурые складки на лбу; она приходит к выводу, что женщина дружелюбная и радушная.
– Ничего страшного, просто я живу одна по соседству, слышу музыку и…
– Стив, убери музыку! – Женщина кричит через плечо, раскрывая дверь шире. Блю получает возможность заглянуть в дом, в комнату, которая находится через стену от ее гостиной. За столом человек шесть-восемь, перед ними тарелки с горячим блюдом. – Мы мешаем нашей соседке!
– Вы мне не мешаете, совсем не мешаете; я подумала, что у вас праздник… – Блю остро чувствует свои прилизанные волосы, наглаженную рубашку, свои слишком белые кроссовки.
– Извините, что мешаем вам, мы постараемся не так шуметь. – Женщина улыбается, и передние зубы у нее багровые от красного вина.
– Похоже, вы здорово веселитесь. – Блю вытягивает шею, стараясь рассмотреть, какие на столе яства, сколько гостей, но дверь уже закрывается.
– И вам желаю приятно провести вечер, – говорит женщина, и теперь Блю видит только полированное дерево и матовое стекло, на улице холодно, и она думает, какая же она была глупая, никто не собирается ее приглашать, и действительно, с какой стати?
Блю возвращается к двери своей квартиры и видит ее такой, какой, должно быть, ее видят соседи. На ржавых скобах болтаются сломанные «музыкальные колокольчики», выцветшее объявление сообщает о том, что рекламным агентам здесь не рады, на стене выбеленные солнцем Будды с обколотыми боками, сидящие скрестив ноги. Обезьяна с высунутым языком давным-давно лишилась одного глаза, ухо у нее треснуло, краски поблекли.
Вернувшись к себе в гостиную, Блю по-прежнему слышит музыку, но теперь она уже звучит тише. Это как раз «Цыганки, воровки и бродяги».
Если бы у нее было что выпить, она бы обязательно напилась. Если бы у нее оставалась «травка» матери, она закурила бы кальян и утопила все свои невзгоды в забытье. Но у нее есть лишь пустынный дом, буфет, полный печенья, и компьютер. Блю не хочет думать о своих соседях, о тех, с кем работала на предыдущем месте, о Люсии и своих непродолжительных увлечениях. Все лучше, чем сидеть, уставившись на треснувшее зеркало, и слушать эту песню.
Компьютер загружает последнюю страницу, которую в прошлый раз просматривала Блю: бесконечные ряды фотографий из выложенного в интернет школьного альбома. Бриджет Форд в последнем ряду, свежее семнадцатилетнее лицо с прямыми светло-русыми волосами и широкой улыбкой. Волосы перехвачены темной повязкой, на худенькой шее бусы, блузка в цветочек. Блю не знает, нравилось ли ее матери в школе. Наверное, не нравилось, раз свою дочь она в школу не отдала. Блю мысленно сравнивает эту девушку, молодую и веселую, с той женщиной, которая будет сфотографирована в зале суда через шесть лет, осунувшейся, с пустотой в душе.
Она пытается представить себе эту женщину перед домом доктора Магнуса Брайанта, отчаянно нуждающуюся в лекарствах, которые помогут ей успокоить рассудок, с ужасом думающую о том, что может произойти, если лекарств она не получит. Блю представляет себе, как врач отвечает ей отказом. Представляет себе, как он говорит присяжным, что сделал все возможное, а Бриджет Форд – хладнокровная убийца, совершившая жуткое преступление ради того, чтобы привлечь к себе внимание.
Блю резко захлопывает компьютер. Лицо у нее горит, в висках стучит кровь. Уже поздно. Она устала, не нужно было лезть в интернет. Заснуть быстро не получится, и Блю дает себе зарок больше не искать в интернете; это действует на нее гнетуще, сводит с ума.
В воскресенье Блю избавляет входную дверь от всех причудливых украшений так, что та становится похожа на обычную дверь. Она шкурит облупившиеся места, достает из кладовки лак. Из окна гостиной Блю наблюдает за тем, как дети обходят дома, собирая пасхальные яйца. Она хватает велосипед и колесит по дорогам до тех пор, пока у нее не начинают болеть ноги и легкие; определенно, она устала так, что заснет мгновенно. Этого не происходит.
Блю лежит в постели и думает о единственных товарищах, какие были у нее в жизни помимо ее матери: Арла и Боди. Невидимые для всех остальных, загадочные, пугающие. Она размышляет о том, что видела их только вследствие того, что сделала ее мать.
Подобно наркотической зависимости, подобно тяге к никотину зов интернета является непреодолимым. В одиннадцать часов ночи, когда ей уже давно нужно спать, Блю жует перед экраном, перечитывая короткую статью, которую покойный доктор Брайант много лет назад опубликовал в журнале, издававшемся на средства республиканской партии. Она прочитала все его статьи, пытаясь понять, почему он был таким черствым и бездушным и почему категорически не желал понять ее мать.
Задача матери заключается в том, чтобы быть матерью, пишет доктор Брайант, и некоторым женщинам тяжело дается переход от той, которую родили, к той, которая родила сама, поэтому им приходится искать исцеления в других местах. Вот почему, пишет он, среди женщин бароны мюнхгаузены встречаются значительно чаще, чем среди мужчин. Объясняется это психиатрией. Борясь, мать передает эту борьбу своему ребенку. Ее психическое здоровье раскалывается, расщепляя психическое здоровье ее ребенка, – пишет доктор Брайант.
Блю рада, что доктора Брайанта больше нет в живых.
На работу она приходит неотдохнувшая, домой возвращается уставшая еще больше, ночью она спит, и ей снится врач-психиатр. Она дает себе слово больше ничего не искать в интернете; это бесполезно.
Однако возвращается к поискам. Снова и снова. Остановить ее некому, некому объяснить, что это нездоровое занятие. Она читает про все те
