всех возможных случаев, когда она могла бы прийти ко мне, этот самый неподходящий. Нам пора идти, а она последний человек во всем мире, которого он хотел бы видеть, особенно за разговором со мной.

Я прошла мимо нее, направляясь к машине Далласа, не желая вступать с ней в пререкания, а это, по моим предчувствиям, и должно было произойти; иначе зачем Тиффани прятаться в тени и подкрадываться ко мне со стороны своего крыльца? Она явно ждала, когда я выйду на улицу. По крайней мере, она не стала заходить во двор к парням. Мне хотелось сказать ей: «Через три секунды Даллас выйдет из парадной двери. И когда он появится, тебя не должно быть поблизости…»

– Пожалуйста! – умоляющим голосом выпалила она.

Я продолжала ее игнорить.

– Райан. Пожалуйста.

Ее привычное обращение ко мне заставило задуматься и остановиться посреди тротуара.

– Это займет всего минуту, клянусь.

Я не полная сука, у меня есть чувства, и я верю во второй шанс – не то чтобы я собиралась ей его дать, но сейчас, когда она так настойчиво требует моего внимания, мне стало любопытно послушать, что она хочет сказать. Либо Тиффани не хватает мозгов, чтобы понять, что я не заинтересована в общении с ней, либо она искренне сожалеет. Интересно, какая из этих причин ею движет, а чтобы узнать это, надо остановиться и поговорить с ней. Верно? Верно.

Она истолковала мою нерешительность как согласие и торопливо пересекла двор, не останавливаясь, пока не оказалась передо мной. Я скрестила, потом опустила руки, снова скрестила их и в конце концов решила засунуть в карманы куртки в ожидании, когда она перейдет к делу. Бросила взгляд на открывающуюся дверь. Даллас замер на пороге, увидев на лужайке меня вместе с Тиффани, но не подошел – жестом я показала ему, что у меня все в порядке. Тем не менее он остался наблюдать за нами, стоя у двери, как часовой на посту, не спуская с нас своих ястребиных глаз.

– Что ты хочешь сказать, Тиффани?

Она обхватила себя руками, как бы защищаясь:

– Я хочу попросить прощения.

Я склонила голову набок, не позволяя выражению своего лица измениться ни на секунду.

– За что же?

Моя мама часто так делала, когда я была маленькой; я за что-нибудь извинялась, поняв, что она расстроена, и тогда она просила меня уточнить, за что именно. Она хотела, чтобы я извинялась только тогда, когда действительно о чем-то сожалею и знаю, за что мне надо извиняться. Теперь я проделывала то же самое с Тиффани.

– Прости, что тебя подставила. – Судя по тому, как она теребила край своей серой толстовки, ей было неловко.

– Но ты подставила не меня. А Далласа.

Бросив взгляд за ее плечо, я увидела, как на крыльцо вышли две девушки в халатах, наблюдая за нами, как за участницами какого-то второсортного телешоу. И, возможно, так оно и было. Потенциально ситуация могла закончиться на драматической ноте. Как и Даллас, они не двигались с места. Что ж, отлично. Зрители – как раз то, что мне нужно.

Тиффани предприняла другую попытку:

– Я имела в виду, что прошу прощения за то, что подставила его. Понимаю, что это все тебя расстроило.

Это расстроило меня, да уж, как расстроило бы любого. Я дала ей возможность высказаться, не пытаясь из вежливости или чтобы помочь ей заполнять паузы пустыми словами.

– Я не подумала. Меня… – Она с трудом подбирала слова, и я не могла решить, искренне она говорит или нет. – Немного занесло. Когда папарацци связались со мной, я подумала, какого черта, почему бы и нет?

Почему нет? Видишь, как просто…

– Сколько они тебе заплатили?

– Немного.

– Сколько? – Я вытащила руки из карманов и на этот раз решительно скрестила их на груди.

– Пятьсот.

Эта девушка пыталась разрушить мои отношения из-за пятнадцати минут славы и пятисот долларов? Вот это да.

– Не впечатлена, – заявила я. – Что, помимо алчности, тобою двигало? Тебе нужны были только деньги или ты действительно хотела бы с ним переспать?

Она попятилась с оскорбленным видом:

– Что-что, прости?

– Он сказал мне, что ты предлагала ему секс, – сказала я медленно, чуть ли не по слогам, желая смутить ее единственным доступным мне способом.

Я не из тех соплячек, которые пойдут плакаться прессе, так что это останется между нами, если, конечно, она снова не пойдет на сделку с журналистами, как в прошлый раз, когда не добилась своего.

– Что?! – возмутилась Тиффани. – Зачем он это сделал?

Зачем он сказал мне об этом?

– А тебе-то что? – фыркнула я. Неужели она серьезно? – Он сказал мне об этом, потому что я его девушка. И ты об этом знала.

Она ухмыльнулась:

– Скажу в свою защиту, что это была шутка. И кстати, многие парни согласились бы на такое предложение.

Я не знаю, что он в тебе нашел… Вот что читалось в ее взгляде и тоне. Ты обычная. Скучная. Брюнетка.

– Если никто не смеется, это не шутка. – Я сделала паузу. – Ты смеялась, когда говорила это?

Я собиралась сохранять спокойствие, но все-таки вышла из себя. Она пожала плечами.

– И как это понимать? – Я повторила ее жест.

Черт, я прямо-таки взбесилась. Сарказм – не мое второе имя, но в ту секунду мне хотелось, чтобы мои стрелы попадали в цель.

– Так как, ты смеялась, когда предлагала переспать моему парню?

Лицо Тиффани раскраснелось, и сомневаюсь, что от холода или ветра. Кончики ее ушей тоже стали пунцовыми.

– Знаешь что, я пришла извиниться, а ты ведешь себя как стерва.

Это я-то стерва? Ни хрена себе!

– А ты знаешь, что мне пришлось не ходить на занятия после того, как появилась фотография с тобой? Что мои родители разочаровались во мне? Что я не могла ходить на работу? Что я пересматривала каждое принятое мной решение, и все потому, что тебе хотелось попасть в новости. – Я засмеялась. – А теперь ты стоишь здесь и извиняешься, объясняя это тем, что тебя «немного занесло».

Я изобразила в воздухе кавычки. Больше сарказма. Отлично, Райан.

– Слушай. Я не могу стоять здесь весь день и спорить с тобой. Мне нужно вернуться домой, чтобы переодеться на работу. Но я принимаю твои извинения, и мы можем договориться не путаться друг у друга под ногами.

– Даллас уже сказал, что мне нельзя приходить.

Я кивнула:

– Хорошо. Честно говоря, я тоже не хочу видеть тебя в доме.

И во дворе. И на улице.

– Разве это справедливо? Когда моим соседкам по квартире разрешают заходить.

А это хорошая идея.

– Как насчет того, чтобы я поговорила с парнями о том, что их тоже не стоит пускать?

Ха-ха, как тебе такое? Я сделала глубокий вдох. Один. Два. Три. Четыре…

– Не делай этого! – взмолилась она. – Шеннон действительно нравится Дрейк. Она бы очень разозлилась, если бы ее не пускали в дом из-за меня.

Угадайте, кто мне не нравится? Эти