«Его замуровали туда живым. Он был жив, хотя, скорее всего, без сознания. На то, чтобы сделать работу аккуратно, нужно время, а он бы упирался. Он пришел в себя позже, уже в стене. Он мычал и даже скреб пальцами… Кирпич? Песок? То, что там было. И только потом, когда закончился воздух, умер».

Гуров отложил в сторону контейнер из-под салата. Взглянул в окно, за которым начинался новый день фестиваля стрит-арта в Онейске. Сказал сам себе, решительно и сухо:

— Некогда спать. На том свете отоспимся.

Глава 7

Гуров проснулся от трели мобильного. Мелодия подсказала, что снимать трубку можно не спешить, ибо человек звонил понятливый и терпеливый. Как говорила Маша, беспощадно необидчивый, в совершенстве владеющий тонким искусством трактовать все происходящее в мире в свою пользу. Гуров растирал немое спросонок лицо и первую минуту не мог сообразить, где находится и почему спит сидя, с ноутбуком на коленях. Водрузив компьютер на стол, отправился на кухню и налил себе стакан минеральной воды. Пока насыщал организм жидкостью и полезными веществами, вспомнил о том, чем был занят вчера, когда его так внезапно сморил сон. В памяти всплыли яркие фото, успех и скандалы вокруг имени художника, что никак не приблизило Гурова к пониманию того, мог такой человек совершить убийство или нет. И лишь ощутив, что вполне готов к разговору, принял вызов.

— Доброго утра, дорогой товарищ, герой светской хроники! Чего так долго спишь? От поклонниц отбивался, дверь без присмотра всю ночь оставить не мог? Нам с Наташей уже ехать утешать Марию?

— Для кого утро, а для кого и день, Крячко. Доброго. Давай по порядку, пожалуйста, я ни слова из того, что ты несешь, не понимаю. Какая светская хроника? Что с Машей? И почему ты решил, что я сплю?

Произносить слова Гуров старался четко, но не как учила Мария, предлагая ему упражнения для дикции и сценической речи. А так, как, в его понимании, он говорит всегда. В игру «угадай, когда проснулся» они со Стасом играли много лет, и счет был пока равным. То, что Крячко угадал, еще ничего не значит. Опыт показывал, что, если уверенно и спокойно подать свой вариант, напарник может блефу поверить и версию пересмотреть. Гуров покосился на себя в зеркале на дверце шкафа. Подтянулся, придал лицу серьезное и озабоченное выражение.

— По порядку так по порядку, полковник. Сделай себе кофе, пока я буду излагать.

Гуров на провокацию не повелся и лишь откашлялся в трубку, будто прочищая горло.

— Так вот. Вчера утром ты прибыл в уездный город Н. Вселился, распаковал вещи. Посетил Молотову, как велел тебе долг, потом, скорее всего, участкового, по зову того же долга. Далее диктатура обязательств завершилась и ты, полагаю, поддался очарованию чужого праздника, не отказал себе, погулял по городу. Гулять тебе понравилось, ты не на шутку припозднился. Потому что фотографии, на которых ты, вооружившись ломом, выковыриваешь из стены мумию Талоса, попали в сеть глубокой ночью и ранним утром. Некоторое время ты потратил на попытку найти контакт с аборигенами, но местные ковбои ни славой, ни материалами делиться с тобой, заезжим шерифом, не хотели. Разочарованный и злой, ты вернулся в квартиру и некоторое время строил гипотезы и занимался анализом произошедшего по горячим следам, потом наверняка проверял что-нибудь, и на это у тебя ушло часа четыре. Потом ты уснул. Машу же всерьез утешать не нужно, я пошутил. Разве что из-за того, что в дело «Красных фонарей» ты вцепился, скорее всего, руками и ногами, и вернешься теперь позднее, чем ожидал. И да, поклонницы этого живописца, Поланского, кипят от фантазий, что это за суровый, но справедливый деспот изуродовал ломиком гениальное творение кумира.

— Полонского, — поправил Гуров автоматически, подключая ноутбук к розетке и входя в интернет.

Поздравлять с победой Стаса он не станет, тот сам себя поздравит превосходно. Есть дела важнее.

— Какие фотографии, Стас? Какие фотографии… Откуда они взялись?

— Открывай почту и жди, не теряй время, — Гуров послушно зашел в почту. Принялся открывать пересылаемые другом файлы, и брови его поползли вверх. Неизвестный, Мохову хватило ума не афишировать и не комментировать его, Гурова, на месте преступления присутствие, тем не менее Лев Иванович на фото получился вполне узнаваемым. Белые вспышки сделали лицо будто тяжелее и старше, лом Гуров держал действительно так, будто мог забить им того, кто осмелится ему помешать. Полковник не сдержался и выразил эмоции горестным вздохом. Крячко тем временем продолжал говорить:

— В чем тебе повезло. Все эти новости видят те, кто интересуется исключительно узкой темой фестиваля. Людей немало, не стану утешать, но ты им интересен как колоритный мужик с брутальным орудием труда, не более. Я где-то даже читал версию, что, может, ты и есть маньяк. Но копать, кто ты и как там оказался, вряд ли кто-то станет. Публика специфическая, им это неинтересно. В чем тебе не повезло: наша Верочка — поклонница Полонского. То есть не картин, а его конфетной внешности. Таким образом, за новостями она следила и картинки обнаружила первой. И показала их сперва Орлову, а он уже переслал мне. Товарищ генерал изволил смеяться, передавал тебе привет и советовал быть аккуратнее с прессой.

— Я тебя услышал. Спасибо, — страдальчески выдохнул в трубку Гуров. Чем может навредить ему произошедшее? Да, в общем-то, ничем. Кроме того, что гипотетический убийца мог увидеть его лицо. Однако сам факт убийства, действительно страшного, бесчеловечного, имел место очень давно. За это время виновник мог переехать, умереть, выбросить случившееся из головы. Как ни странно, такое бывает. Если убийца не серийник и данная акция была разовой, то память, склонная щадить людей, могла давно вымарать этот эпизод из его головы. Хотя надежды на это мало. Слишком изощренной была казнь, слишком сложной, витиеватой идея. Такие отклонения в психике не любят сидеть тихо и зачастую толкают носителя на поиски новых и новых жертв. Знать бы, чем не угодил ему этот несчастный. — Я буду осторожнее, Стас. Неожиданно было, да и с ребятами, которые обнаружили труп, я успел подружиться. Не могу теперь бросить, не довести начатое до конца. Ради Кати, ради Лены.

— Интересно, однако. Что за девчонки?

Гуров рассказал. О ребятах, как он познакомился с ними, а после столкнулся снова благодаря неугомонной Ляле. О том, что Полонский не просто художник и лицо с обложки. Для многих он действительно источник сил и веры в себя, идол, способный воскресить и наверняка свести с ума.

— Мне бы выйти на него, Стас. Незаметно, неофициально. Пообщаться. Личность интересная, но жизнью, судя по всему, битая, журналистов