феску хаджи Инуса на ее прежнем месте в конюшне, он ее там не отыскал бы. Феске нашлось применение. Лю гордился своей выдумкой. Зачем зря пропадать прочной, а главное — такой цветисто-красной, вполне революционной феске? Он решил раздать банты мальчикам, а сам кроме банта украситься еще революционной феской. Но пока Лю держал все это в секрете.

Тембота волновало другое. Иногда он спохватывался даже среди ночи, прислушивался, а то и выходил во двор проверить, все ли в порядке в доме Инуса. Не подбирается ли кто-нибудь из врагов к складу оружия, оставленному отцом и Степаном Ильичом?

Словом, волнений и забот было немало и у Думасары, и у Сарымы, и у Лю с Темботом.

В ауле стали поговаривать, что в дом Жираслана, где заперлась черкесская княжна со своей девочкой-служанкой, приезжал один из людей Жираслана (сам Жираслан со времени разгрома шардановской усадьбы не показывался в Шхальмивоко, говорили, что он сейчас отважно сражается в войсках Казгирея Матханова, воюющего вместе с большевиками против белых), и этот слух подтвердился. Однажды вечером дед Баляцо по секрету сообщил Думасаре, что его позвала к себе черкесская княжна и подрядила для поездки на железнодорожную станцию. Куда она собралась? Возможно, туда же, куда уехали Берд Шарданов и Гумар, где, вероятно, укрылся и Залим-Джери. Муж велит ей увезти ценности, хотя его самого ждут со дня на день с шариатским полком.

Дед Баляцо не прочь был подрядиться, тем более что и у него и у Думасары давно иссякли запасы керосина, а в городе можно достать керосин в обмен на сено. И дед уже заготовил мажару доброго сена.

Рассказывая все это, Баляцо расправлял усы и хитровато поглядывал в сторону Лю, и Лю с радостным волнением догадывался: несомненно дед хочет взять его с собою!

Наконец Баляцо заговорил напрямик: дай, дескать, сестра, помощника.

Нелегко было решиться матери отпустить мальчика в город, где режут и стреляют, но она верила в благоразумие деда.

— Что же, — сказала она, — если для доброго дела, то, пожалуй, бери. Мне кажется, что княгиня не очень обременяла нашу землю. Пусть аллах сохранит ее и всех вас в дороге.

Новое дело было так захватывающе интересно, что Лю отодвинул в сторону тряпочки. Предстояло везти княгиню, жену разбойника, на железную дорогу, к самому поезду, к самому паровозу. Было отчего закружиться голове.

— Ну, тогда ложись и хорошенько выспись, — посоветовал ему дед.

Но легко советовать, а как заснешь, если всего тебя будоражат какие-то тайные силы и локотки то и дело невольно толкают Тембота? Рассудительный Тембот в конце концов не выдержал и в свою очередь дал Лю хорошего тумака.

«А вдруг Баляцо или нана Думасара передумают? А вдруг я просплю и Баляцо уедет один? Да мало ли что может помешать…»

Какой должна быть княгиня? Почему-то она представлялась похожей на Чачу, с такими же волосатыми бородавками, и становилось даже немножко страшно. Лю казалось, что по дороге на станцию они с Баляцо непременно встретят конное войско красных повстанцев, и поэтому надо взять с собою бант и феску, чтобы партизаны сразу увидели, с кем имеют дело…

Все-таки Лю заснул.

Счастье нередко входит в дом очень буднично. Усталость сменяет ожидание, и вот тут, когда перестаешь ждать, вдруг скрипнет дверь и оказывается, что желанное уже переступило порог.

Проснулся Лю среди ночи оттого, что кто-то стоял над ним и что-то говорил. Нет, Лю нисколько не испугался. Было совсем не так, как в ту ночь, когда Рагим хотел похитить Сарыму. Сразу повеяло чем-то добрым, знакомым, родным…

— Ну-ну, проснись, кучерявый, — слышался голос отца. — Вон, смотри, Тембот уже разгребает золу в очаге.

Да, этот человек с бородою, с добрыми глазами, пахнущий потом и табаком, был отец. И был он в папахе, в черкеске с газырями, как в лучшие времена.

— Дада! — Лю вскочил и обвил шею Астемира руками. — Ты уже совсем приехал?

— Совсем, Лю.

Думасара, радостно улыбаясь, поправляла постели. Старая нана, опустившись на колени, молилась в своем углу. От светильника на столе тянулся к потолку длинный язык копоти, а за столом сидел дед Баляцо.

— Ты опять объявишь советскую власть? — продолжал задавать вопросы Лю.

— Да, сын.

— А ты один приехал?

— Нет, тут все, кто принес советскую власть.

Эти слова на минутку озадачили Лю.

— А Эльдар тоже нес ее?

— Кого?

— Советскую власть.

— А как же.

— И Степан Ильич тоже?

— Еще бы.

Прискакали и другие партизаны, — не было только Казгирея и Аслана, сыновей Баляцо, и это, разумеется, омрачило радость старика, хотя Астемир заверял его, что парни живы и здоровы, вместе с Эльдаром они задержались после боя на станции Муртазово.

Может быть, самое замечательное состояло в том, что отец прискакал на превосходном жеребце по кличке Фока, а немножко грустно было оттого, что прискакал он все-таки еще «не совсем», — утром ему предстояло вернуться в Нальчик, в свой отряд, который только сегодня перед вечером вступил в город.

Вместе с новыми силами должен подойти и шариатский полк под командованием Казгирея Матханова. Деникинские казаки разбиты наголову. Железная дорога Владикавказ — Минеральные Воды перерезана повстанческими отрядами. В Грозный вступили части Красной Армии.

Тембот, как вполне военный человек, уже докладывал отцу о состоянии арсенала.

После первых интересных дел взрослые, как всегда, занялись какими-то неинтересными разговорами.

— Теперь уорков и след простыл, — утверждал отец. — Разбежались и притихли.

Баляцо что-то возражал ему, передавал последние новости; слышались имена Давлета, Гумара, князя Шарданова. Много говорили о шариатистах. Отец опять сердито сказал:

— Тоже торопятся, будто их здесь ждет отварная баранья голова. Инал им покажет, чья чаша полная, а чья пустая.

— Инал? — переспросил Баляцо. — Маремканов?

— Да, Инал Маремканов. Он поведет народ.

А Баляцо опять сомневался:

— Сделаешь главным неграмотного — худо будет.

— Разве он неграмотный? — позволила себе вступить в разговор Думасара. — Говорят, Инал в России хотел на генерала учиться.

— Чего не болтают… Инала учил Степан Ильич, а потом он сам учился грамоте.

— Вот и плохо, что сам. Разве самому можно научиться? А ну, пойди научись быть муллой… Если бы так грамоту постигали, все были бы учеными муллами.

— Нет, — стоял на своем Астемир. — Вот, например, Эльдар. Кто его учил? А он другой раз знает такое, чего и ученый человек не знает.

— Это действительно так, — готов был согласиться дед Баляцо, — тут нужно верных людей вперед выставлять — большевиков.

— Так мы и сделаем, — прищурился Астемир. — Мы верим тем, кто на своих плечах вынес всю тяжесть. Немножко успокоится — выберем делегатов на съезд, а делегаты — председателя.

У Лю начали