10) брали под опеку сирот или детей, потерявшихся при нападении;

11) оказывали помощь в погребении убитых, особенно если участие в похоронах угрожало расстрелом; ухаживали за могилами, ставили кресты и т. п.;

12) не выполняли приказ убить члена собственной семьи (жену, мужа, родителей, детей); отказывались выполнить приказ, бежали вместе, укрывали лицо, приговоренное к смерти;

13) отказывались участвовать в нападении, карательной операции или иной репрессивной акции;

14) выражали публичный протест (на сельских сходах, с церковного амвона) против преступлений и применения насилия;

15) спасали жизнь жертвам нападения, приговоренным к смерти или настигнутым погоней (например, инсценировали казнь, сознательно «не замечали» разыскиваемого или укрытия);

16) освобождали арестованных.

При этом было необходимо отделить случаи, когда о возникшей опасности тех, кому она угрожала, предупреждали по доброй воле, от случаев сознательного введения в заблуждение, напр., побуждения поляков к выезду, чтобы убрать их из деревни. Имели место также случаи изощренного коварства, напр. когда гарантировалась безопасность с целью усыпить бдительность потенциальных жертв и облегчить задачу нападавшим. Вот один из примеров фальшивой помощи: в июле 1943 г. один из уповцев предупредил жителей поселения Шерока (Гроховский повят, Волынское воеводство), о том, что должна начаться немецкая карательная операция. Он советовал, чтобы поляки убегали не по одному, а группой, и направились в сторону поляны у леса, где он окажет им помощь. По прибытии на место поляки были окружены уповцами и расстреляны. Однак, довольно частыми были также случаи, когда поляки гибли, поскольку игнорировали предупреждения.

Оказание помощи не было явлением повсеместным и массовым. В многочисленных польских свидетельствах подчеркивается абсолютное отсутствие какой бы то ни было поддержки со стороны украинских соседей. Оказать ее решались немногие, большинство вело себя пассивно. Украинцы, пытавшиеся сохранить нейтралитет, также подвергались сильному давлению, ведь в убийствах нередко участвовали их знакомые из соседних деревень и даже ближайшие соседи либо родственники, а не только вооруженные формирования националистов или оснащенная оружием крестьянская самооборона. Если страх среди поляков, подвергавшихся уничтожению, был так велик, что инстинктивно диктовал немедленно спасаться бегством, иногда даже не оглядываясь на самых близких людей, которых убивали поблизости, то и для украинцев, наблюдавших этот ад вблизи, страх должен был быть парализующим. Тем более что даже за попытку оказания помощи самому можно было расстаться с жизнью.

Кем же были люди, которые, несмотря на все это, сумели решиться на жест человеческой солидарности, а нередко отважится и просто на героические поступки? Мы знаем о них гораздо меньше, нежели о жертвах, свидетелях и даже о виновниках преступлений; по большей части, настоящие герои остаются безвестными. Кажется, что идейная мотивация, напр. отличавшиеся от националистических политические взгляды (демократические или коммунистические), играла здесь меньшую роль. Среди спасителей преобладали наиболее близкие спасаемым люди, сильнее всех связанные с ними эмоционально, т. е. члены смешанных семей и родственники. Во вторую очередь, это были дружески настроенные соседи, скорее украинцы старшего поколения, часто те, которые спасали своих ближних из религиозных побуждений, ставя заповеди веры выше национальной или групповой солидарности. Интересен тот факт, что гораздо более «заметны» здесь не представители наиболее многочисленных, доминирующих вероисповеданий (православные на Волыни и греко-католики в Малопольше), а баптисты, Свидетели Иеговы или штундисты — члены протестантской секты, которая исповедовала принципы пацифизма, общественной собственности и духовной независимости от властей. Масштаб помощи, оказанной полякам, трудно обозначить. В учтенных учтенных мной по всей территории польского пограничья 500 населенных пунктах (а геноцид затронул более 4 000 населенных пунктов), от рук ОУН-УПА погибло около 20 000 поляков (это лишь немногим более 10 % всех жертв). Благодаря проявлению солидарности и милосердия, остались в живых как отдельные личности, так и целые деревни (всего более 2 500 человек). В том или ином виде помощь полякам оказали более 1 300 украинцев. Несколько сотен из них, уповцы, проводившие «антипольские акции», обрекли на смерть, поскольку практически все проявления положительного отношения, на которые решались украинцы по отношению к полякам, являлись, с точки зрения политики ОУН-УПА, актами сотрудничества с врагом и предательством национальных идеалов, что влекло за собой жестокую месть.

Вот избранные показательные примеры помощи со стороны украинцев: около 80 человек, известных по фамилиям или неизвестных, которые по одному или целыми семьями спасали поляков. Часть фамилий могла быть искажена, спасенные не всегда правильно их запоминали. Некоторые благодетели были для спасенных совершенно чужими людьми, поэтому они навсегда останутся безымянными. Но есть и такие правденики (это касается даже их потомков), которые желают сохранить анонимность и не хотят афишировать свои героические поступки, не соответствующие общественному климату, созданному вновь оживающим культом ОУН-УПА.

1. Киселин, гмина Киселин, Гороховский повят — местечко, в котором проживала 61 еврейская семья (до ликвидации гетто в 1942 г.), 57 польских семей и по крайней мере 48 украинских.

11 июля 1943 г. большая группа уповцев напала на поляков, собравшихся на воскресное богослужение. Погибло свыше 90 человек.

О спасшихся от резни в костеле членах семьи Зюлковских, а особенно о раненом Антонии Зюлковском, позаботился украинец Никон Дацюк. Помощь полякам оказывали также украинцы: Сава Ковтунюк, который несколько недель укрывал и кормил в своем хозяйстве три семьи Славиньских и семьи Романовских, Мацяшеков и Окульских, а затем маленькими группами выводил их в лес; Виктор Падлевский, помогавший семьям Филипеков, Романовских и 2 сестрам Славиньским — Юзефе и Веронике; Володимир Палачук, позаботившийся о семьях Павловских и Багнецких; Петро Парфе-нюк, который защитил Червинеков и семью Петра Славиньского; а также Остап Коханский и 60-летняя Параска Падлевская, которая на лошадях отвезла в госпиталь в Локачах раненого Влодзимежа Славоша Дембского.

Дембский также получил помощь от Любы Парфенюк.

«После убийства в костеле и сопротивления, во время которого я был ранен, меня перевезли в ее хозяйство. Там я лежал в хлеву до четверга, когда меня отвезли в госпиталь. Здесь укрывался также мой отец, и здесь были сложены наши личные вещи и некоторые ценные предметы. Через две недели родители были похищены и убиты уповцами, когда отправились к себе домой. Уповцы многократно приставали к Любе, чтобы она отдала им наши вещи, но она не отдала»[514].

2. Люлювка Венгерщизна, гмина Браны, Гороховский повят — польское поселение.

В результате нападения украинцев 16