Шрифт:
Закладка:
1. Новосельцы, гмина Бортники, Бобрецкий повят — деревня со значительным перевесом украинского населения над польским, насчитывала около 1 400 жителей.
Ксендз Роман Даца пережил нападение УПА на свой приход, произошедшее в ночь с 28 на 29 сентября 1943 г.; в ходе нападения погибли его мать и хозяйка.
«Прочие мои домочадцы, — пишет он в воспоминаниях, — которых в это время было много, а среди них украинец Федьо Костышин, были избиты до потери сознания только лишь за то, что не показали моего укрытия и не выдали меня.
Как только настал рассвет 29 сентября 1943 г., опухший и израненный Федьо Костышин со своей неразлучной секирой, начал поиски, чтобы разыскать “его милость своего ксендза” […], в опустошенном, заваленном обломками, страшно разрушенном и ограбленном дочиста приходе лежали останки убитых женщин. При виде их все домочадцы в ужасе разбежались в разные стороны, остался только он один, Федьо Костышин, мой служка. Он начал искать меня среди обломков и развалин, и стремился спасти меня даже ценой собственной жизни, потому как хотя он украинец, но если бы бандеровцы узнали об этом, он не избежал смерти от их рук. Это добрый и верный, самоотверженный слуга, с которым во время работы у меня не раз бывали и хлопоты. В этот раз, после этой трагической ночи, ранним утром он пришел вместе со своей неразлучной секирой и разыскал меня, спрятавшегося в схроне под полом. С помощью своей секиры он отодвинул крышку и нашел меня там полуживого, уже не способного сделать ни одного движения, окостеневшего, вымазанного склизкой смесью плесени и вонючей грязи».
Ксендз Даца приводит также более ранние случаи из своей жизни, когда он столкнулся с благожелательностью со стороны украинцев:
«После 17 сентября 1939 г., в первые дни войны, когда мне грозила опасность со стороны украинских националистов, мне очень помог и просто спас жизнь д-р Стефан Сенигиновский, украинец из Ходорова, рисковавший при этом собственной жизнью. В 1940 г. этот же врач-украинец, в необычайно трудных и тяжелых операционных условиях спас жизнь моей матери, проведя переливание крови, в котором я был донором […]. Бог необъятным своим могуществом и милосердием […] в следующий раз также спас мне жизнь руками и деянием благородного человека, которым оказался церковный дьяк греко-католического обряда в Но-восельцах, украинец Березовский. Летом 1942 г., когда мне грозила смерть от рук украинских фашистов, он спрятал меня в своей избе между перинами и подушками.
Точно так же я был спасен зимой, под конец 1942 г., когда ночью проезжал через украинскую деревню Вербица. Внезапно посреди деревни меня задержал вооруженный отряд украинцев. Скорее всего, это был местный отряд УПА, который вел ночные учения [.]. На моей телеге нашли мешок ржи […]. Это расценивалось в то время, как нанесение ущерба немецкому государству. Перевоз хлеба карался смертью. Командир этого отряда, от имени немецких властей, вынес мне смертный приговор. Меня должны были расстрелять [.], но тут внезапно вокруг меня собралась огромная толпа женщин и детей со всей деревни. Они начали громко кричать и плакать, выкликать по имени своих мужей и сыновей и всех стоявших там “стрельцов”. Они стали кричать: “Не убивайте его как собаку, отпустите его с миром. Это его милость польский ксендз из Новоселец, который лечил и спасал здоровье и жизнь нашим детям и нам тоже”.
В отряде наступило замешательство. Вынесенный приговор отменили, меня отпустили. И — о чудо! — те же, что должны были меня расстрелять, для моей собственной безопасности провожали меня почти до самого прихода. Прощаясь, мне сказали, что это мое счастье, и чтоб я в другой раз был осторожней и не показывался в их краях»[522].
2. Раковец, гмина Красов, Львовский повят — польско-украинская деревня, насчитывавшая свыше 600 жителей.
«26 марта 1944 г, — пишет Болеслав Беднарский, — в деревне Раковец во время проповеди ксендза Блажея Юраша в костел ворвались вооруженные мужчины, одетые в немецкие мундиры. Они избили собравшихся, выгнали их из храма и поставили по трое. Всего, вместе с ксендзом, было 96 человек, в том числе 9 мужчин. Нападавших было 36, они окружили своих жертв и погнали их по дороге, ведущей в лес. При побеге погибли Хелена и Мария Чубатые с ребенком, Янисов из деревни Новосёлки, была ранена Марыся — служанка Хор-кавого, и ранен Ян Олещук, который умер через 2 дня.
На поляне у леса случилось нечто неожиданное. Туда, вместе со старостой Пташником и греко-католическим священником Березюком из деревни Поляны, прибыли местные украинцы, и вступились за своих польских соседей. Своим поведением они спасли жизнь полякам. Нападавшие удовлетворились выкупом: тремя парами коней с санями, значительным количеством хлеба и 10 тысячами злотых. После нападения жизнь в деревне замерла. Мужчины укрылись в схронах, а некоторые семьи покинули деревню»[523].
3. Волица, гмина Великие Мосты, Жолкевский повят — деревня с перевесом польского населения над украинским, насчитывавшая около 1 000 жителей.
С осени 1943 до весны 1944 года, в период грозивших деревне нападений УПА, некоторые украинцы, в том числе: Мария Хижин-ская, Микола Хижинский, Анна Голота, Серафин Гуманюк, Василь Иваневич, Андрий Нагирный, Катерина Нагирная, Катерина Стодольная, Роман Стодольный, помогали своим соседям-полякам, принимали на ночлег пожилых людей и детей, а молодым позволяли спать у себя на сеновалах и в конюшнях.
В ночь со 2 на 3 апреля 1944 г. от рук УПА погибло около 20 человек. Во время этого нападения 2 польские семьи укрылись у Степана Мармаша. Он и его мать Анастасия оказали значительную помощь в перевозке останков убитых в Великие Мосты. В 1944 г. Степан Мармаш был похищен УПА и убит за оказание помощи полякам[524].
Тарнопольское воеводство1. Новосёлка Бискупя, гмина Новосёлка Бискупя, Борщевский повят — деревня с перевесом польского населения над украинским, насчитывавшая свыше 1 100 жителей
17 ноября 1944 г. переодетые в советскую форму бандеровцы убили 40 поляков, в том числе директора местной школы Мечислава Вежбицкого. Его жене и дочери в это время помог сосед-украинец по фамилии Синчук:
