у всего отряда, и никто, кроме меня, не попытался помешать ему. Кто-то смеялся, кто-то отворачивался, кто-то проверял, чем поживиться в пустых домах. Сперва я пытался отговорить его, потом просто ударить, но искра во мне решила иначе.

Смородник покосился на Мавну, будто проверял, верит ли? Мавна сидела смирно, ничем не показывая одобрения или осуждения. Она уже поняла, куда клонит этот рассказ, и заранее не соглашалась с тем, что это искра «решила» что-то за чародея. Нет, так не бывает. Хвост не виляет собакой.

– И что сделала твоя искра? – спросила она осторожно.

Смороднику вопрос не понравился. Нахмурившись, он сухо обронил:

– Я сжёг Дивника заживо. Силой искры.

Мавна на мгновение прикрыла глаза. Да, к такому ответу она давно была готова – ну а за что ещё можно понести такое наказание, как изгнание? Хмурая молчаливость Смородника, его желание вымолить прощение у Сенницы, которая говорила, что и Дивник тоже был её сыном, – конечно, это указывало на серьёзную ошибку. Вспомнилась Варма и её привязанность к Смороднику, а ещё то, как она сторонилась других людей, в особенности парней.

– И тебя изгнали за убийство, – закончила за него Мавна.

Смородник переступил с ноги на ногу, вглядываясь в окно так, будто ждал с поля полчищ упырей.

– Убийство чародея другим чародеем, ещё и искрой – непростительное преступление, – проговорил он с неохотой. – Да и Дивник был давним другом Боярышника. Глава отряда сразу сказал, что не убивает меня только из уважения к Матушке, которая тяжело перенесёт гибель сразу двоих.

– Но ты надеешься на прощение. Для чего тебе отряд?

Смородник стремительно развернулся, с грохотом отодвинул стул и снова сел напротив Мавны. Её испугал его неожиданный порыв, Мавна отшатнулась и едва не пролила на себя остатки кваса.

– Для чего мне отряд? – Смородник сузил гневно сверкающие глаза. – А для чего тебе семья? Зачем ты вцепилась в этого козла и хочешь вернуть брата?

– Отряд, который не вступится за беззащитную девчонку, – это не семья.

– Семью не выбирают. Особенно когда родной давным-давно нет.

Мавна открыла рот, чтобы поспорить, но их прервал корчмарь.

– Прошу прощения, но зал закрывается для посетителей, – пропыхтел он, косясь на оружие на поясе Смородника. – Вы люди мирные, спокойные, но мне ведь тоже пора корчму закрывать, кухню прибирать и всякое такое…

– Конечно, – успокоила его Мавна. – Мы уже уходим. Пойду умоюсь перед сном. Спасибо.

Смородник вскинул брови, проводив её подозрительным взглядом, а Мавна протиснулась между рядами столов, прихватив незаметно ножик, и выскользнула на улицу. Хорошо бы, чтобы за ней не сразу кинулись – побыть бы одной и сделать бы кое-что.

Мавна твёрдо решила: выпытала ответы у Смородника, значит, пора прояснить и другое.

* * *

Калитка скотного двора протяжно скрипнула. Месяц стал ещё ярче, где-то вдалеке раздавалось переливчатое кваканье лягушек. Мавна прикрыла калитку обратно и поёжилась. Как корчма защищалась от упырей? Неужели спасал козлиный череп над дверью? Или усатый корчмарь знал какие-то уловки?

Пахло сеном, свежей крапивой и липовым цветом. Мавна с опаской подошла к чёрному козлу, которому приготовили отдельное стойло. Козёл жевал стебель, заканчивающийся какими-то белыми цветами. Мавна со вздохом присела напротив и погладила жёсткую шерсть между рогами.

– Откуда ты такой у меня взялся? Ох, горе, горе…

Козёл мигнул, и стебель вместе с цветами окончательно исчез во рту.

Мавна всматривалась в жёлтые глаза с вытянутыми зрачками, в чёрную жёсткую бороду и витые рога. Вспоминала Раско: белобрысого, как Илар, с круглыми розовыми щеками и блестящими карими глазами. Нет, только сумасшедший мог бы сказать, что тот мальчишка превратился в чёрного козла.

– Эх, сказал бы хоть словечко, – вздохнула Мавна.

Козёл молчал. Сердце тоже молчало. Когда она выходила из корчмы, то думала: может, если прислушаться к ощущениям, она почует родную душу? Признает в козле заколдованного Раско? Но нет, ничего не менялось: козёл как козёл. И не угадаешь, вести его к чародеям или оставить эту затею.

Снова вздохнув, Мавна прошла к дальнему углу хлева.

Там, по-прежнему, с мешком на голове и связанный, лежал Варде. Подходить к нему было страшнее, чем к козлу, и Мавна подкралась на цыпочках, почти не дыша.

Хорошо, что, кроме упыря и козла, никого не было, чужие кони наверняка испугались бы, и в байку про свинью никто бы не поверил.

Постояв немного перед стойлом, набираясь храбрости, Мавна рывком стянула мешок с головы Варде и отскочила на шаг назад.

В наполовину упыре было трудно узнать парня, который ловил венки и скромно ждал её у околицы в деревне. Варде будто разом иссох, кожа обтянула мышцы и кости, щёки и глаза ввалились, на лице выступила сеть тёмных сосудов. Мавна не удержалась и прикрыла рот ладонью.

– К-как ты?

Варде медленно повёл головой, дыша приоткрытым ртом. Взгляд почерневших глаз остановился на Мавне.

– Еды, – прохрипел он.

Мавна торопливо развернула платок, который принесла за пазухой. Вытащив пирожок, она поднесла его ко рту Варде.

– Вот. Поешь. С брусникой.

Варде впился зубами и откусил половину пирожка. Почти не жуя, сухо проглотил и попросил:

– К-крови.

Мавна деловито кивнула. Она подозревала, что упыря не накормишь человеческой едой. Достала предусмотрительно утащенный ножичек и проткнула себе кожу – на руке, там, где можно прикрыть рукавом и никто не заметит ранку. Капнула несколько капель на половину пирожка и снова сунула Варде в рот.

– Другого предложить не могу, извини.

Варде в миг заглотил пирожок и по-звериному заурчал. Кожа на его лице стала выглядеть чуть здоровее, глаза алчуще сверкнули.

– Ещё.

– А вот это, – Мавна качнула головой, – после того, как ты кое-что скажешь. Прости. Что ты знаешь про козла? Это правда мой брат? Ответишь, и дам ещё поесть.

Варде сощурился, пытаясь разглядеть, есть ли у Мавны ещё еда. Она приоткрыла уголок платка, показывая пирожки и порез на руке: говори, мол, и всё твоё. Варде дёрнулся, но верёвки держали его крепко, даже руку не выпростаешь. Он досадливо шикнул.

– Сволочь твой чародей.

– Ты не болтай. Говори про Раско. Пожалуйста.

Будто услышав её, козёл издал короткое «ме-е».

Варде сухо сглотнул и облизнул губы. В полумраке Мавне показалось, что язык у него тоже стал чёрным. Вспомнились сердца, которые доставал Смородник, – стало ли сердце Варде таким же сморщенным и чёрным?.. Ей ведь снилось что-то похожее.

– От него пахнет почти так же, как от тебя, – подумав, признался Варде. – Тоской. От животных так не пахнет. Это человек, похожий на тебя. Вероятно, твой брат, если он остался жив. Точнее не могу сказать.

Мавна поджала губы. Такой ответ